Дик Фрэнсис - 2000, Осколки

- Откуда вы все это знаете?

- Мой папаша работал букмекером, - сказал Уортингтон. - Пристегнитесь, Джерард, здешние копы такие зоркие, любому орлу фору дадут. Так вот, значит, мой старик был букмекер и обучил меня всем, так сказать, секретам профессии. Но тут, чтобы преуспеть, надо уметь хорошо и быстро считать, а у меня всегда были нелады с арифметикой. Так вот, под вывеской «Артур Робинс» работают завзятые мошенники. Мой вам совет: никогда не делайте у них никаких ставок.

- А вы знаете, что у Эдди Пэйна, помощника Мартина, есть дочка по имени Роза и что ее фамилия - именно Робинс, и она очень близко знакома с мужиком, похожим на Элвиса Пресли, который принимает ставки под вывеской «Артур Робинс»?

Уортингтон, который как раз собирался завести машину, стоявшую у входа в «Стекло Логана», чтобы отвезти нас к Бомбошке, откинулся на спинку сиденья и уронил руки на колени.

- Нет, - задумчиво сказал он, - этого я не знал.

Он немного поразмыслил, сосредоточенно хмурясь.

- Мужик, похожий на Элвиса Пресли, - это Норман Оспри, - сказал он наконец. - Вот уж с кем, с кем, а с ним точно связываться не стоит.

- А Роза?

Уортингтон покачал головой.

- Ее я не знаю. Поспрашивать надо.

Он встряхнулся и завел мотор.

К четвергу, дню, на который были назначены похороны Мартина, полиция, естественно, не нашла ни одной видеокассеты, которую можно было бы идентифицировать как ту самую. Еще бы, таких видеокассет - море…

Накануне похорон на одной из пяти стоянок перед входом в «Стекло Логана» затормозила девушка на мотоцикле - в огромном шлеме, черной кожаной куртке, таких же брюках и тяжелых ботинках. Невзирая на январский холод, она сняла шлем прямо на улице, встряхнула головой, разметав по плечам роскошные белокурые волосы, и решительным шагом вошла в мой магазин, так уверенно, словно была здесь уже не в первый раз.

Я наносил последние штрихи на вазу перед тем, как поставить ее в печь для отжига, Памела Джейн объясняла группе американских туристов, как это делается, но тем не менее в мотоциклистке было нечто, требующее внимания. Я представил себе ее стеклянное изображение - и тотчас ее узнал.

- Кэтрин Додд! - сказал я.

- Надо же, обычно люди меня не узнают!

Она удивилась, но ничуть не огорчилась.

Я с интересом наблюдал, как туристы сгрудились теснее, словно бы желая отстраниться от незнакомки в угрожающем костюме.

Памела Джейн завершила свою речь. Один из американцев сказал, что вазы, конечно, ручной работы и очень красивые, но слишком дорогие. Прочие туристы закивали и с облегчением принялись скупать простеньких дельфинчиков и тарелочки. Пока Гикори заворачивал покупки и выписывал чеки, я спросил у мотоциклистки, нет ли каких новостей о пропавшей кассете.

Кэтрин внимательно наблюдала за тем, как я взял вазу огнеупорной рукавицей и поставил остывать в печь для отжига.

- Увы, - сказала переодетая - точнее, дважды переодетая - детектив-констебль Додд, - боюсь, ваша кассета пропала с концами.

Я сказал, что на этой кассете записана секретная информация.

- Какая?

- В том-то вся и штука, что этого я не знаю. Мартин Стакли сказал своей жене, что собирается записать какую-то секретную информацию на кассету и передать ее мне, чтобы я ее хранил - смешно, не правда ли? - на случай, если он погибнет в аварии или от несчастного случая.

- Например, во время скачки?

- О таком он не хотел и думать.

Мысли Кэтрин Додд двинулись одновременно в двух направлениях. Я и сам размышлял сразу о двух вещах с тех пор, как в поле моего зрения появился Норман Оспри с его элвисовскими бачками. Во-первых, есть кто-то, кому известна тайна Мартина, и, во-вторых, кто-то - и возможно, кто-то другой - мог сделать вывод, что эта тайна известна мне. Кто-то мог предположить, что я посмотрел кассету в тот же вечер, как погиб Мартин, а потом для безопасности стер запись.

Правда, у меня в «Стекле Логана» видеомагнитофона не было, но это можно было сделать в «Драконе», расположенном через дорогу, и драконица пачками распространяла буклетики, где в числе прочих рекламировалась и эта услуга.

- Если бы у меня был под рукой видеомагнитофон, - сказал я, - я бы, по всей вероятности, действительно прокрутил эту кассету в тот же вечер. И если бы я счел эту тайну опасной, я вполне мог бы стереть запись.

- Но ведь ваш друг Мартин хотел не этого.

Помолчав, я ответил:

- Если бы он точно знал, чего хочет, он не стал бы затевать эту игру с кассетами - он просто взял бы и рассказал мне эту несчастную тайну… - Я осекся. - Если бы да кабы… Не хотите вылить?