Лори Кинг - Ученица Холмса

Около трех часов ночи я подскочила на кровати, чувствуя, как кровь стучит у меня в ушах, а дыхание такое, будто я только что пробежала вверх по лестнице. Мне приснился сон, но вовсе не мой прежний кошмар, а что-то непонятное, какая-то смесь реального и воображаемого. С книжной полки на меня смотрело лицо, полуприкрытое светлыми волосами, в руках у призрака была трубка. Он прокричал: «Ты ничего не знаешь!» Голос был не то женский, не то мужской. Потом призрак жутко засмеялся и с силой бросил вниз трубку, которая казалась одной из принадлежавших Холмсу. Трубка разбилась на мелкие кусочки, и я стала их поднимать. Нагнувшись под шкаф за одним из них, я нащупала какой-то предмет. Вытащив его, я увидела, что это была книга по истории правления Генриха VIII.

Я включила свет и надела очки, после чего легла опять. Холодный пот высох, сердце вновь забилось в прежнем ритме, но я знала, что уже не усну, поэтому надела халат и приготовила чай.

Через несколько минут я сидела с чашкой и обдумывала это странное видение. Мне редко снились другие сны, кроме моего кошмара, а с тех пор, как моя семья погибла, я не припомню никаких других. Все было не случайно, но в чем же дело? Некоторые детали были понятны, некоторые нет. Почему, например, призрак со светлыми волосами был и мужчиной и женщиной, в то время как мы совершенно точно установили, что наш противник – женщина. Разбитая трубка была следствием моего беспокойства за Холмса, а книги – просто важной частью моей жизни, я не могла представить себя без них, даже во сне. Но почему книги по истории? Я никогда не питала любви к истории. Тогда при чем здесь король Генрих? Этот беспутный, скрюченный подагрой старик со своим множеством жен, всех их он принес в жертву своему желанию иметь сыновей, будто они были в чем виноваты. Интересно, что сказал бы Фрейд по поводу этого сновидения? Я вернулась в комнату. Если уж я проснулась в три часа утра, то надо было воспользоваться возможностью позаниматься. Я села за работу, но мои мысли постоянно возвращались ко сну. Генрих VIII. Что это могло значить?

Первую половину дня я продолжала работать, потом пообедала, поглотив количество еды, соразмерное разве только с последним обедом миссис Хадсон.

Затем я отправилась на лекцию. На полпути остановилась. Генрих VIII. Если чего не знаешь – иди в библиотеку. В библиотеке я просмотрела несколько книг о том периоде, но это не дало никакого ключа, никакого толчка сознанию. Уже без всякой надежды я достала фотографии, разложила их на столе перед собой, и именно тогда я услышала голос и на меня снизошло озарение.

Мы с Холмсом обсуждали то, что шифр основывался на использовании цифр в качестве заменителей букв, где, к примеру, 1 могла быть буквой А, 2 – Б, а сочетание 3 – 1 – 2 будет читаться как ВАБ.

В нашем случае были использованы не арабские, а римские цифры, и поскольку они не были разделены пробелами, то можно было только догадываться о количестве цифр – двадцать пять их было или семь, или что-то среднее. Здесь мы с Холмсом сдались, поскольку в том, что мы получали, не было никакого смысла. Однако, несомненно, она рассчитывала, что мы сможем понять это послание. К тому же, скорее всего, ключ к шифру не должен быть сложным, и если его найти, то загадка быстро разрешится. В этом я не сомневалась.

Мне казалось, ключ был найден маленькой Дочерью голоса и заложен в мой сон, чтобы я догадалась. Генрих VIII для меня ничего не значил, но число восемь значило очень многое. Если бы у людей было четыре, а не пять пальцев, то мы бы считали не десятками, а восьмерками. Единица и ноль означали бы восемь, одиннадцать было бы то же, что и девять, а двадцать – то же, что и шестнадцать. Я выписала первые двадцать шесть чисел в восьмеричной системе на листок бумаги, а внизу расставила буквы алфавита:

123456710111213141516172021222324252627303132

ABCDEFGKIJKLMNOPQRSTUVWXYZ

Теперь осталось только правильно разделить двадцать пять римских цифр, чтобы получилось что-нибудь осмысленное. Хотя я уже знала их наизусть, я выписала их еще раз, чтобы иметь перед глазами:

XVXVIIXXIIXIIXXIIXXIVXXXI

Двадцать пять цифр, единицы, пятерки и десятки. Я начала с первых десяти, XVXVIIXXII. Последняя I могла относиться к следующей и быть частью числа девять. XVXVI, или 10-5-10-5-1, давали Н-Е-Н-Е-А, что, если только она откровенно не издевалась над нами, не имело никакого смысла. Если брать первые XV как 15, то получалось МНЕА. X – V – XVII = десять, пять, семнадцать, и получалось НЕО. Это было лучше, но не то. Тогда я попробовала большие числа, которые можно было сложить из двадцати пяти цифр. Получилось пятнадцать, семнадцать, двадцать два, двенадцать, двадцать два, двадцать четыре и тридцать один. Если использовать десятичную систему, получалось OQVLVX. Число 31 являлось камнем преткновения, потому что в алфавите всего двадцать шесть букв. Однако в восьмеричной системе это читалось как MORJRTY. Я целую минуту смотрела на то, что получилось. Затем рука сама собой разделила число 12 так, что получалось 11 – 1. Получилось МОРИАРТИ.