Филлис Джеймс - Маяк

— Да ничего, — ответил Конистон. — Очень приятный дом, как я себе представляю, со всеми возможными удобствами. Только гостей, приглашенных в Чекерс, обычно сразу замечают. Не в этом ли главная цель их появления там?

— А как на Даунинг-стрит [2] Даунинг-стрит, 10 — лондонская резиденция премьер-министра Великобритании. узнали про остров? — спросил Дэлглиш.

Конистон аккуратно вложил страничку обратно в папку.

— От одного из друзей премьер-министра, которого совсем недавно возвели в дворянское достоинство. Он съездил на остров отдохнуть от опасного, трудного и требующего большой ответственности дела по созданию еще одной сети бакалейных магазинов для своей личной империи и по добавлению еще одного миллиарда к своему личному состоянию.

— Но на острове предположительно должен быть какой-то постоянный штат обслуги. Или все эти важные персоны сами моют за собой посуду? — спросил Дэлглиш.

— Там имеется ответственный секретарь — Руперт Мэйкрофт, раньше он был городским юрисконсультом в Уорнборо. Нам пришлось посвятить его в наши планы и, разумеется, информировать попечителей фонда о том, что на Даунинг-стрит будут им весьма признательны, если где-то в начале января на острове смогут принять нескольких важных гостей. Пока все это лишь ориентировочно, но мы попросили Мэйкрофта в ноябре уже не принимать заказы на размещение отдыхающих. Остров обслуживает постоянный штат — лодочник, экономка, повариха. Мы кое-что знаем о каждом из них. Пара-тройка из тех гостей, что уже побывали на острове, были персонами достаточно важными, чтобы потребовалась проверка благонадежности обслуги. Ее провели очень осторожно и тщательно. Есть там и постоянно живущий врач — доктор Гай Стейвли с женой, хотя, как мне представляется, она чаще отсутствует, чем присутствует на острове. Явно не выносит тамошнюю скуку. Стейвли был практикующим врачом в Лондоне, но сбежал. Похоже, поставил неверный диагноз, и ребенок умер, вот он и нашел себе работку в таком месте, где худшее, что может случиться, — это если кто-нибудь со скалы свалится, а он тут будет совершенно ни при чем.

— Только один из обслуги имел судимость, — вмешался Харкнесс. — Это лодочник, Джаго Тэмлин. Осужден в 1968-м за нанесение тяжких телесных повреждений. Насколько я понимаю, там были какие-то смягчающие обстоятельства, но нападение оказалось весьма серьезным. Он отсидел год. С тех пор ни в чем дурном не замечен.

— А когда прибыли те гости, что сейчас там живут? — спросил Дэлглиш.

— Все пятеро — на прошлой неделе. Писатель Натан Оливер, с дочерью Мирандой и литературным редактором Деннисом Тремлеттом, приехал в понедельник. Немецкий дипломат в отставке — доктор Раймунд Шпайдель, бывший посол Германии в Пекине, прибыл на частной яхте из Франции в среду, а доктор Марк Йелланд, директор научно-исследовательской лаборатории Хейз-Сколлинга — она находится в одном из центральных графств, и ее облюбовали для своих нападок активисты Движения за освобождение животных — явился в четверг. Мэйкрофт вполне сможет дать вам полную картину происходящего.

Тут снова вмешался Харкнесс:

— Лучше вам поменьше людей с собой взять. Во всяком случае, до тех пор, пока не выясните, с чем именно приходится иметь дело. Чем вторжение немноголюднее, тем лучше.

— Вряд ли это будет похоже на вторжение, — сказал Дэлглиш. — Я все еще жду замены Тарранта, но со мной могут поехать инспектор Кейт Мискин и сержант Бентон-Смит. Возможно, на этом этапе мы сумеем обойтись без офицера спецсвязи и без официального фотографа, но, если окажется, что это убийство, мне придется вызвать подкрепление или обратиться к местной полиции, чтобы они взялись за это дело. И мне понадобится патологоанатом. Я поговорю с Кинастоном, если смогу до него дозвониться. Если он расследует какое-то дело, его может не быть в лаборатории.

— В этом нет необходимости. Мы пригласим Эдит Гленистер. Вы, конечно, с ней знакомы.

— Разве она все еще работает?

Дэлглишу ответил Конистон:

— Официально она ушла на пенсию два года назад. Но она время от времени работает, главным образом в тех случаях, когда расследование связано с высокой секретностью, особенно за рубежом. Ей ведь шестьдесят пять, она уже достаточно походила с оперативниками местной уголовной полиции по размокшим полям в увязающих в глине резиновых сапогах, довольно насмотрелась на разлагающиеся трупы в сточных канавах.

Дэлглиш сомневался, что именно это стало причиной ухода профессора Гленистер на пенсию. Он никогда с ней вместе не работал, но ему была хорошо известна ее репутация. Ее считали одной из самых высоко ценимых судебных патологоанатомов-женщин; она отличалась тем, что могла установить время смерти с прямо-таки сверхъестественной точностью, ее заключения о проведенной аутопсии составлялись без промедления и были исчерпывающими, а показания, которые она давала в качестве судебного медэксперта, — удивительно четкими и ясными. Еще она отличалась от других тем, что настойчиво проводила грань между функциями патологоанатома и офицера полиции, ведущего расследование. Насколько он знал, профессор Гленистер никогда не стала бы выслушивать подробности об обстоятельствах убийства, прежде чем сама не осмотрит тело жертвы, чтобы не подойти к обследованию трупа с предвзятым мнением. Перспектива работы с ней Дэлглиша сразу же заинтересовала, и он не сомневался, что в данном случае инициатива пригласить именно ее исходила от министерства иностранных дел. Тем не менее он все же предпочел бы работать со своим всегдашним патологоанатомом.