Джон Карр - Восемь мечей

– Да, все это невольно наводит на некоторые мысли, доктор, вы не находите? – Уголки губ епископа выразительно опустились вниз. – Очень даже наводит… Кстати, мне на память приходит аналогичный случай, имевший место в Риге в… да, да, именно в 1876 году, и другой в Константинополе в 1895-м, и третий в… хм… в Сан-Луисе в 1909-м…

– Да, география у вас что надо, – не скрывая восхищения, заметил доктор Фелл. И тут же снова перевел внимание на Морли Стэндиша: – Скажите, а чем, собственно, этот Деппинг занимался?

– Точно не знаю, но, кажется, чем-то в лондонском Сити.

– Вот как? На самом деле? Забавно, забавно, – хмыкнул доктор Фелл. – Забавно то, что, когда человек хочет произвести впечатление некоей, так сказать, «бесцветной респектабельности», он, как правило, говорит, что занимается чем-то именно в лондонском Сити… Ну а почему в таком случае у Деппинга была здесь плохая репутация?

Манеры молодого Стэндиша заметно переменились, будто ему вдруг почему-то стало очень неудобно и потребовалось защищать им же сказанные слова. Совсем как его отцу.

– Плохая репутация? – переспросил он. – Плохая репутация? Что именно, сэр, вы имеете в виду?

Последовала довольно долгая пауза, во время которой доктор Фелл молча – нет, скорее задумчиво – покачивал головой, не спуская с молодого Стэндиша вполне благожелательного взгляда.

Наконец Морли Стэндиш решился нарушить в общем-то несколько затянувшееся молчание.

– Э-э… – прочистив горло, решительно и по-своему даже негодующе произнес он. – То есть я хотел спросить, сэр, что именно заставляет вас считать, что у него здесь была плохая репутация?

– Ну, судя по всему, так считает по крайней мере один человек, чего не опровергает даже такой ярый защитник мистера Деппинга, как ваш собственный отец. Да и вы сами, между прочим, буквально несколько минут назад назвали его старым придурком, разве нет?

– Нет! – торопливо возразил Морли. – Я хотел сказать только то, что… Достоинство достоинством, однако нужно всегда стремиться смотреть на вещи непредубежденным взглядом! Если мистера Деппинга здесь и недолюбливали или считали несколько странноватым, то только из-за его пристрастия к девушкам возраста не старше моей сестры. А ведь ему было уже за шестьдесят! Может быть, его понятия галантности были для окружающих, мягко говоря, не совсем обычными, но это все равно объяснялось его некоторой, с позволения сказать, чопорностью, прилежанием, разборчивостью в связях ну и тому подобными качествами… Хотя некоторым его поведение и казалось в каком-то смысле даже не совсем приличным… – Освободившись наконец-то от заметно мучивших его эмоций, причем так уверенно, будто пересказывал давно и хорошо выученный урок, молодой Стэндиш крепко сжал трубку зубами и, не скрывая явного вызова, посмотрел на доктора Фелла.

– Значит, старый распутник, только и всего? – с искренней усмешкой поинтересовался доктор. – И при этом вряд ли от него был какой-нибудь серьезный вред, я не ошибаюсь?

Выражение лица Морли Стэндиша чуть смягчилось.

– Благодарю вас, – с заметным облегчением произнес он. – Честно говоря, я весьма боялся, что вы воспримете все это… ну, как бы это поточнее сказать… чересчур серьезно. Вред? Господи ты боже мой, ну конечно же нет! Хотя многих он действительно раздражал. Причем иногда очень сильно… Особенно Хэнка Моргана. Что, знаете, даже несколько удивительно, поскольку кого-кого, а уж Хэнка никак не назовешь человеком ограниченных взглядов. Скорее всего, его крайне раздражала абсолютная педантичность мистера Деппинга. Например, он всегда говорил как школьный учитель математики… Как раз в то самое утро, когда мы все узнали, Хэнк, Маделайн, моя сестра Патриция и я играли в теннис. Двое на двое. Корты совсем недалеко отсюда, поэтому дворецкий Сторер быстро прибежал к нам, сжимая в руке телеграмму, извещавшую о скоропостижной смерти мистера Деппинга. Прямо у себя в кабинете. Помню, Хэнк тогда только и сказал что-то вроде «Господи, вот не повезло бедняге!» и все-таки сделал подачу…

Доктор Фелл замолчал. Причем довольно надолго. Солнце начало уже опускаться за деревья рощицы, багрово-выразительно подсвечивая уродливые очертания гостевого домика.

– К этому мы еще успеем вернуться, – наконец заметил он, раздраженно махнув рукой. – Итак, теперь, полагаю, настало время пройти в дом и взглянуть на тело… Но прежде не откажите в любезности повторить, что именно вы произнесли, когда прибыли сюда: кажется, что-то вроде «Черт побери, это же следы моих туфель», так ведь? То есть вы рассматривали… – И он небрежным жестом ткнул концом трости в сторону кирпичной дорожки около ступенек крыльца.