Пьер Сувестр - Пустой гроб

Жюв бесшумно поднимался по ступенькам, покрытым мягкой ковровой дорожкой, сердце его колотилось.

Прошлой ночью Жюв слышал, как звенел колокольчиком веселый детский голосок; сейчас, поднимаясь по лестнице, он опять различил тот же голос.

Голосок напевал известную детскую песенку, Жюв отчетливо слышал каждое слово:

Наконец, Жюв добрался до верхней ступеньки и очутился в крохотной прихожей, куда выходило несколько дверей.

Сыщик помедлил, раздумывая, как поступить: двинуться сразу дальше или сначала получше осмотреться.

Неуемная радость захлестнула Жюва, сердце его билось все чаще.

Он принялся рассуждать вслух:

— Так и есть, я не ошибся, теперь доказано: Поль Дро — мерзавец; Себастьян Перрон не ошибся, когда обвинил его в попытке шантажа. Это хирург выкрал ребенка с фермы папаши Клемана, а теперь держит его в заточении.

Показав пальцем на дверь прямо перед собой, Жюв уверенно добавил:

— Ребенок там… за этой дверью, я слышу, как он поет…

Сыщик крался на цыпочках.

Главное — застать врасплох тех, кто стережет ребенка, не дать им времени опомниться.

Он прислушался и взялся за дверную ручку.

Осмотрев замочную скважину, Жюв убедился, что дверь не закрыта на ключ — значит, достаточно повернуть ручку, войти… Еще секунда, и он схватит ребенка, пусть тогда кто-нибудь попробует вырвать его у Жюва!

В решающий момент лицо Жюва на миг омрачилось.

Разумеется, он сбросил с себя огромную тяжесть, решив эту заковыристую задачку, но не такого решения он ждал.

До последней минуты ему так хотелось верить, что профессор Дро честен и невиновен; уже несколько недель профессор лечил Элен, Жюву посчастливилось видеть хирурга за работой и он по достоинству оценил его компетентность.

А теперь Жюв вынужден был признать, что этот крупный ученый, выдающийся ум, едва ли не гений, в частной своей жизни ведет себя как негодяй, способный заточить ребенка и требовать за него выкуп.

— Тьфу! — с отвращением сплюнул Жюв. — Сколько среди людей мерзких выродков!

Отбросив прочь свои мысли, Жюв распахнул дверь и ворвался в комнату.

Его встретили два испуганных вопля — вскрикнули две женщины, сидевшие друг против дружки.

В изумлении уставились они на Жюва, а тот сам разглядывал их во все глаза.

Одна из женщин была пожилой, Жюв сразу узнал ее. Это были Фелисите, самая старая из всех медсестер лечебницы; некоторое время назад Фелисите куда-то пропала — теперь Жюву все было ясно. Сомнений не оставалось: Поль Дро приставил ее надзирать за ребенком.

Другая женщина была совсем молода, она крутилась перед зеркалом, заканчивая одеваться и причесываться — темноволосая, с лицом ангела и мечтательной улыбкой.

Внезапное вторжение Жюва словно оглушило Фелисите, а молодая товарка ее как будто ничего и не заметила; без всяких церемоний она разглядывала себя в зеркало, старательно приглаживала волосы.

Заглянув под мебель, Жюв вцепился в плечо старой Фелисите и резким голосом выкрикнул:

— Ребенок? Где ребенок?

Фелисите казалась совсем сбитой с толку.

— Какой ребенок? — испугалась она.

— Довольно! Хватит прикидываться! — торопил ее Жюв. — Нечего ломать комедию, он здесь — я знаю!

Ответа не последовало; впрочем, никакого ответа Жюв больше и не ждал. Едва успев задать последний вопрос, Жюв, до крайности изумленный, резко отступил назад.

Молодая женщина — та, что причесывалась, не произнося ни звука, — принялась тихонько напевать, тоненький голосок ее звенел, как колокольчик:

О! Жюв узнал этот голос. Увидев, кому он принадлежит, он смог по достоинству оценить всю его необычность.

Детский голос, исходящий из уст взрослой женщины!

Сомневаться не приходилось: именно эта женщина щебетала детским голоском. Жюв ошибся, решив, что песенку, слышанную им несколько раз, напевал маленький Юбер. Пела ее та молодая особа, что сейчас была перед ним.

— Извините, сударыня, — начал сыщик, подходя ближе к странной этой особе.

Тут вмешалась Фелисите.

Она встала и тихонько шепнула Жюву:

— Не обращайте внимания, сударь, Дельфина безумна.

Но на этом сюрпризы не кончились.

Мало-помалу мысли Жюва прояснились. Он повнимательнее взглянул на таинственную незнакомку с детским голосом, на тонкие, нежные черты ее красивого лица, которые почему-то показались ему очень знакомыми.