Артур Дойль: Красный шнур

— Я описала вам все, что случилось, мистер Хопкинс, — сказала она утомленным голосом. — Разве вы не могли бы повторить это вместо меня? Впрочем, если вы находите нужным, я расскажу этим джентльменам о том, что произошло. Они уже осмотрели столовую?

— Нет. Я считал, что им лучше сначала выслушать ваш рассказ о случившемся.

— О, я хотела бы, чтобы вы скорее покончили с осмотром столовой. Ужасно подумать, что он все еще лежит там.

Она вздрогнула и закрыла лицо руками. При этом широкие рукава халата обнажили ее руки до локтей. Холмс нахмурился.

— У вас на руке следы насилия! Что это такое?

На белой руке виднелись два кровоподтека. Женщина поспешно опустила рукав.

— О, это пустяк. Это не имеет никакого отношения к ужасному происшествию прошлой ночи. Садитесь, пожалуйста.

Я расскажу вам все. Я жена сэра Юстеса Бракенстола. Мы поженились около года тому назад. Я не стану скрывать, что была несчастна в браке. Может быть, отчасти виновата в этом я сама. Я выросла в Южной Австралии и мне чужда английская жизнь с ее условностями и лицемерием. Но главная причина не в этом — сэр Юстес был горьким пьяницей. Можете себе представить, как ужасно для уважающей себя женщины быть навсегда связанной с таким человеком! Преступно, низко говорить, что такой брак священен. И ваши чудовищные законы, которые это утверждают, навлекут на Англию проклятье, потому что небо не потерпит такой ужасной несправедливости.

Она приподнялась, щеки ее раскраснелись, а глаза метали молнии из-под багрового кровоподтека над бровью. Но горничная сильной, ласковой рукой снова уложила ее голову на подушку, и леди Бракенстол разразилась бурными рыданиями. Наконец, овладев собой, она снова заговорила:

— Я расскажу вам о том, что произошло прошлой ночью. Вся прислуга спит в новом флигеле. В этом центральном корпусе расположены жилые комнаты, за ними — кухня, а на втором этаже — наша спальня. Моя горничная Тереза спит над моей комнатой. Больше в этой части дома никого нет, и никакой шум не может разбудить слуг, спящих во флигеле. Это, по-видимому, хорошо было известно ворам. Сэр Юстес ушел к себе в половине одиннадцатого. Все слуги разошлись по своим комнатам, только Тереза еще не легла и ждала в своей комнате, не позову ли я ее. Я просидела до начала двенадцатого здесь в будуаре за чтением. Затем я обошла все комнаты, чтобы проверить, все ли в порядке. Я обычно делала это перед сном, так как на сэра Юстеса нельзя было положиться. Я вошла в кухню, затем в буфетную, в бильярдную, в гостиную и, наконец, в столовую. Подойдя к стеклянной двери, завешенной толстой портьерой, почувствовала, что на меня подуло; решив, что дверь открыта, отдернула портьеру. Я очутилась лицом к лицу с пожилым широкоплечим человеком, только что вошедшим в эту дверь из сада.

У меня в руках была зажженная свеча, и при свете ее я увидела еще двух мужчин, которые тоже собирались войти. Я отшатнулась, но пожилой человек набросился на меня и схватил за руку, а затем — за горло. Я открыла рот, чтобы позвать на помощь, но он ударил меня по лицу, и я упала. Должно быть, я несколько минут лежала без сознания, потому что, придя в себя, увидела, что крепко привязана к дубовому креслу красным шнурком от звонка. Будучи не в состоянии пошевельнуться, а рот у меня был завязан платком, я не могла издать ни звука. В это время в комнату вбежал сэр Юстес. Очевидно, он услышал что-то подозрительное и прибежал полуодетый со своей любимой дубинкой в руке. Он бросился на одного из разбойников, но другой, пожилой, схватил из-за каминной решетки кочергу и нанес ему страшный удар по голове. Сэр Юстес замертво повалился на пол, не издав ни звука. Я снова лишилась сознания, но, по-видимому, всего на несколько минут. Открыв глаза, я увидела, что грабители вытащили из буфета серебро и раскупорили стоявшую там бутылку вина. Каждый из разбойников держал в руке бокал с вином. Один из них, как я вам сказала, был пожилой, а двое — молодые, безусые парни. Можно было подумать, что это отец с двумя сыновьями. Они переговаривались шепотом, затем подошли ко мне и проверили, достаточно ли крепко я связана. Наконец они ушли и закрыли за собой дверь. Прошло, по крайней мере, четверть часа, пока мне удалось освободить рот. Я стала звать на помощь. Прибежала Тереза. Вскоре проснулись остальные слуги; мы послали за местной полицией; полиция связалась с Лондоном. Вот, джентльмены, все, что я могу сказать, и надеюсь, что меня не заставят больше повторять эту ужасную историю.