Артур Дойл: Жилица под вуалью

Обычно либо Рондер, либо его жена ночью кормили льва.

Иногда отправлялся один из них, иногда оба вместе, но они никогда не позволяли делать это кому-нибудь другому, так как верили, что пока они будут приносить ему пищу, он будет считать их своими благодетелями и никогда их не растерзает.

В ту самую ночь, семь лет тому назад, они отправились вдвоем, после чего случилось ужасное происшествие, подробности: которого так и остались невыясненными.

По-видимому, весь лагерь около полуночи был разбужен рычанием зверя и воплями женщины. Различные грумы и служащие выскочили из своих палаток, держа в руках фонари, свет которых упал на ужасное зрелище. В десяти ярдах от клетки, которая была открыта, лежал Рондер, с проломленным затылком и глубокими следами когтей, шедшими поперек черепа. Рядом с дверью клетки лежала на спине м-сс Рондер с припавшим к ней и ворчащим зверем. Он так отчаянно растерзал ей лицо, что нельзя было и предположить, что она еще выживет. Несколько служащих цирка во главе с силачом Леонардо и клоуном Григгсом отогнали зверя шестами, после чего он прыгнул — обратно в клетку и тотчас был заперт в ней. Осталось тайной, каким образом он оказался на свободе.

Судя по общим догадкам, супруги намеревались войти в клетку, но когда дверь была открыта, зверь выпрыгнул наружу и набросился на них. В свидетельских показаниях не было больше ничего интересного, за исключением того, что женщина в исступленной агонии непрерывно кричала «Трус!», «Трус!», пока ее несли обратно в фургон, в котором они жили. Прошло шесть месяцев, прежде чем она оказалась в состоянии дать свои показания; но следствие было проведено должным образом и оно пришло к заключению, что смерть последовала от несчастного случая.

— Какое же другое объяснение можно-было предположить?

— Вы, конечно, вправе говорить так. И все же было несколько пунктов, которые ввели в затруднение молодого Эдмундса из Беркшайрского суда. Проворный парень! Он позже был послан в Аллагабад. Вот откуда я и был осведомлен об этом деле, потому что он неожиданно заглянул ко мне и, размышляя о нем, выкурил одну или две трубки.

— Худой желтоволосый человек?

— Совершенно верно. Я был уверен, что вы сейчас продолжите нить моего рассказа.

— Но что же затрудняло его?

— Мы оба были в затруднении. Дьявольски трудно было восстановить все происшествие. Взгляните на него с точки зрения льва. Он освобожден. Что же он делает? Он кидается пятью-шестью прыжками вперед, что приводит его к Рондеру. Рондер поворачивается, чтобы бежать, — следы когтей были у него на затылке, — но лев сбивает его с ног. Затем, вместо того, чтобы броситься дальше и убежать, он возвращается к женщине, которая находилась рядом с клеткой, сваливает ее и кромсает ей лицо. А с другой стороны, эти ее крики, как будто указывают на то, что ее муж в чего-то сплоховал. Но что же мог этот бедняга предпринять, чтобы помочь ей? Вы чувствуете всю трудность этих вопросов?

— Вполне.

— Затем было еще нечто другое. Оно приходит мне на ум сейчас, когда я снова передумываю все. Некоторые свидетели показали, что одновременно с рычанием льва и воплями женщины, какой-то мужчина в испуге поднял крик.

— Это был, вне сомнения, Рондер.

— Однако, раз у него был проломлен череп, вряд ли он мог голосить. А ведь, по крайней мере, двое свидетелей говорили о криках мужчины, смешивающихся с криками женщины.

— Мне думается, что к этому времени весь лагерь был полон криками. Что же касается остальных затруднительных пунктов, я думаю, что могу найти их объяснение.

— Я был бы рад проверить его.

— Они оба находились вместе в десяти ярдах от клетки, когда лев вырвался на свободу. Мужчина повернулся и был сбит с ног. У женщины возникла мысль войти в клетку и запереть за собой дверь. Это было ее единственным убежищем. Она направилась к клетке и как раз, когда она достигла ее, животное прыгнуло за ней и опрокинуло ее навзничь. На мужа же она рассердилась за то, что он своим бегством подогрел бешенство животного. Если бы они смело встретили льва, лицом к лицу, то могли бы запугать его. Отсюда ее вопли «Трус!»

— Ослепительно, Ватсон! Всего лишь одна трещинка на вашем бриллианте.

— Какая же трещина, Холмс?

— Как могло животное оказаться на свободе, если они оба находились в десяти ярдах от клетки?

— Возможно, что это какой-нибудь их враг освободил льва!

— А почему же лев так свирепо атаковал их, если он привык играть с ними всевозможные трюки внутри клетки?