Артур Дойл: Происшествие в Вистерия-Лодж

Потом тирания наконец пала. Мурильо спасся именно так, как вы сказали. Но те многочисленные люди, чьи судьбы он исковеркал, чьи родные и близкие были обречены им на муки и смерть, не могли оставить все так, как есть. Они объединились в тайный союз, который будет существовать, пока цель не будет достигнута. После того как мы опознали в этом Хендерсоне свергнутого деспота, мне было поручено проникнуть к нему в дом и следить за его перемещениями. Устроившись к нему гувернанткой, я вполне успешно могла это делать. Он, конечно, не мог и вообразить, что женщина, сидящая с ним каждый день лицом к лицу за обеденным столом, — та самая, чьего мужа он через час после его возвращения на родину отправил на тот свет. Я улыбалась ему, занималась с его детьми и ждала. Первое покушение состоялось в Париже и провалилось. Мы вместе с Мурильо стали лихорадочно колесить по всей Европе, чтобы скрыться от погони, и наконец вернулись сюда, в этот дом, снятый им еще во время первого своего визита в Англию.

Однако здесь его также подстерегали мстители. Зная, что он вернется в этот дом, Гарсия, который был сыном человека, занимавшего раньше один из верховных постов в Сан-Педро, ждал своего часа в скромном жилище, которое делил с двумя преданными помощниками. — Все трое горели желанием отомстить, да и причины на то у всех были одни и те же. Долгое время Гарсия ничего не мог сделать, потому что негодяй был начеку и никогда не выходил из дома без своего прихвостня Лукаса, или Лопеса, как его звали в дни былого величия. По ночам, однако, он был в комнате один, и мститель мог бы до него добраться. В намеченный нами заранее вечер я должна была отправить моему другу записку с окончательными инструкциями, поскольку Мурильо был настороже и ночевал каждый раз в другой комнате. Я должна была убедиться, что двери открыты, и дать сигнал — поставить у выходящего на улицу окна лампу с зеленым абажуром, если все в порядке, или с белым абажуром, если покушение лучше отложить.

Но все пошло вкривь и вкось. Каким-то образом я навлекла на себя подозрения Лопеса, секретаря. Он подкрался ко мне сзади и набросился на меня, как только я дописала письмо. Они с хозяином затащили меня в мою комнату и устроили надо мной судилище, как над уличенной предательницей. Они бы всадили в меня свои ножи, если бы знали, как избежать последствий. Наконец после долгого обсуждения они пришли к выводу, что убивать меня слишком опасно, но решили навсегда избавиться от Гарсии. Они заткнули мне рот кляпом, и Мурильо стал выкручивать мне руку, пока я не дала ему адрес моего друга. Клянусь, если бы я знала, что они хотят с ним сделать, я бы лучше дала им открутить мне руку. Лопес написал адрес на моей записке, запечатал ее своей запонкой и отослал со своим слугой Хосе. Как они убили его, не знаю. Могу сказать лишь, что пал он от руки Мурильо, потому что Лопес остался сторожить меня. Наверное, убийца спрятался в зарослях кустарника, через которые проложена тропинка, и ударил Гарсию, когда тот проходил мимо. Сперва они хотели позволить ему войти в дом и убить его там, якобы приняв за грабителя. Но потом они решили, что если окажутся замешаны в этом деле и вынуждены будут давать показания, то сразу же откроются их настоящие имена, и охота за ними начнется снова. Убив Гарсию, они надеялись отпугнуть преследователей и избавиться от них.

Все было бы для них хорошо, если бы я не знала, что они сделали. Не сомневаюсь, что были мгновения, когда жизнь моя висела на волоске. Я была заперта в своей комнате, запугана самыми ужасными угрозами; со мной обращались до крайности жестоко, чтобы сломить мой дух. Взгляните на этот шрам на моем плече и синяки на обеих руках. С тех пор как я попыталась позвали на помощь из окна, они засунули мне в рот кляп. Мое заключение продолжалось пять дней, и все это время мне давали лишь столько пищи, чтобы душа не рассталась с телом. Сегодня утром мне принесли хороший завтрак, но после еды мне стало ясно, что в пищу было что-то подмешано. Сквозь полусон я помню, как меня не то вели, не то тащили к экипажу, а потом — к поезду. Только когда колеса уже дрогнули, я вдруг поняла, что мое освобождение зависит от меня самой. Я выскочила из вагона, они попытались затащить меня обратно, и если бы не помощь этого доброго человека, который посадил меня потом в кэб, я бы никогда от них не убежала. Сейчас, благодарение Богу, я навсегда вырвалась из их рук.

Все мы, затаив дух, слушали этот необыкновенный рассказ. Молчание нарушил Холмс.