– Ты запомнил личные номера их удостоверений?
– Нет. Но номера были. Длинные-предлинные.
– Это неважно. Что конкретно ты имел в виду, говоря, что они вломились в твой дом?
– Я думаю, они вошли через французские окна <���Двухстворчатое окно до пола.>. Так, кажется, они называются. Днем я их никогда не закрываю.
– То есть фактически они ничего не сломали?
– Фактически, как это не странно, нет.
– Значит, они вошли в твой дом.
– Вошли без приглашения. Я их не звал. Не приглашал. Они нарушили право собственности.
– А как ты оказался в том доме в Италии?
– Я там живу.
– Понятно, но почему ты там живешь? Работаешь в каком-то международном информационном агентстве?
– Нет. Я теперь искусствовед. В прошлом месяце у меня вышла статья в «Бронсоне». Хочу написать биографию Эдгара Артура Тарпа, младшего...
– Того, что обожал рисовать ковбоев и индейцев?
– Однако. Ты, значит, что-то да знаешь.
– Не он ли дружил с художником Уинслоу Хомером?
– Нет.
– А журналистские расследования ты оставил?
Флетч выдержал паузу.
– Я в отпуске.
– Значит, тебя опять уволили? Я рад, что не входил в число лучших учеников нашего выпуска, кому сулили самые радужные перспективы.
– Сам знаешь, на работе умников не жалуют.
– Так чего хотели эти джентльмены?
– Они не джентльмены.
– Твои слова весьма огорчительны. За границу мы посылаем лучших из лучших. Мне еще не удалось войти в их число.
– Меня это не удивляет.
– Так чего они хотели?
Оркестр уже играл «Глаза Техаса смотрят на тебя...»
– Они предложили мне поехать на конгресс ААЖ в Хендрикс, это здесь, в Виргинии, тайком установить микрофоны в спальнях моих горячо любимых коллег и записать их постельные разговоры, после чего передать пленки им, для последующего шантажа. Они пообещали, что чемодан с подслушивающим оборудованием будет поджидать меня в Вашингтоне, и не обманули, – глядя на коричневый чемодан, который он достал из ячейки 719 и вытолкнул из телефонной будки, Флетч отметил, что он совершенно не гармонирует с остальными чемоданами. – Ты хочешь сказать, что понятия не имеешь, о чем идет речь? Так я тебя понял, Дон?
– Не так уж часто нам сообщают о наших операциях со стороны.
– Позвонив вчера вечером из Лондона, я просил тебя разобраться.
– Я пытался. Проверил все, что мог.
– Тогда почему я стою в телефонной будке, опаздывая на самолет, лететь на котором у меня нет ни малейшего желания, и повторяю тебе то, что ты и так знаешь?
– Скажи мне еще раз, почему ты согласился. Я просто хочу убедиться, совпадают ли твои слова с тем, что мне уже известно.
– Сколько же можно твердить об одном. Дон! Меня шантажировали!
– Я знаю, но повтори еще раз.
– Ну...
– От тебя не убудет, Флетчер. Тем более, что мне уже все известно.
– Ну и ублюдок же ты, – Флетч только сейчас заметил, какой же грязный пол в будке. – Налоги.
– Ты никогда не платил налогов?
– Только те, что вычитали из моего заработка. Даже живя в Штатах, я ни разу не подавал налоговой декларации.
– Понятно. А в последние год или два?
– Тем более.
– Это указывает на то, что у тебя есть деньги, за которые ты не можешь отчитаться. Так?
– Да.
– Не понял.
– Да!
– Так почему ты звонишь мне?
– Ты – мой друг в американской разведке.
– Мы не друзья.
– Знакомый. А звоню я тебе потому, что хочу донести до начальства, чем занимаются подчиненные. К примеру, шантажируют меня, чтобы получить компромат на элиту американской журналистики, людей, занимающих важные посты в газетном бизнесе, на радио, телевидении.
– Ты полагаешь, что наша правая рука не знает, что делает левая?
– Я так не думаю. А если так оно и есть, вам должно быть стыдно за себя.
– Мне стыдиться нечего. Меня никто не шантажирует.
– Ради бога. Дон, перестань!
– Как, по-твоему, мы получаем информацию, Флетчер? Читая ваши паршивые газетенки? Или из телевизионных выпусков новостей?
– Дон, это противозаконно, и ты это знаешь.
– Я знаю много чего, – Джиббс чуть повысил голос. – Позвонив из Лондона, ты сказал мне, что эти парни особенно интересовались мистером Марчем.
– Да. Совершенно верно. Уолтером Марчем. В свое время я работал у него.
– К какому выводу ты пришел?
– Почему они выделили именно Марча?
– Да.
– Едва ли не самый влиятельный человек. «Марч ньюспейперс», – правое ухо Флетча раскраснелось, начало болеть. – Послушай, Дон, у меня осталось лишь несколько минут, если я хочу успеть на самолет. Ты говоришь...
Читать дальше