Грегори Макдональд: Сознавайтесь, Флетч!

До Речной улицы Флетч добрался уже в темноте. Распахнув воротины и оставив автофургон на улице с зажженными фарами, вошел в гараж и расстелил газеты по бетонному полу. Потом загнал «шевроле» на бумагу и закрыл ворота.

Следя за тем, чтобы не запачкать одежду, забрался на крышу автофургона и во всю длину черной краской написал прописными буквами «НЕБОСЬ, КАЙФУЕШЬ!»

Слез на пол. На левом боку автофургона появилась надпись «НАКОРМИТЕ НАРОД!» На правом – «ПРИСПОСАБЛИВАЙСЯ!»

На влажном от мелкого дождя металле буквы сразу же расползлись, чего он, собственно, и добивался.

Отмыв руки скипидаром, Флетч вышел на улицу и запер гараж. Затем на такси доехал до отеля «Шератон-Бостон» и взял напрокат темно-синюю «форд-гранаду», на которой добрался до дому и оставил у тротуара.

В квартире горели все лампы.

Снимая пальто, Флетч прошел в кабинет. Бросил пальто на кресло. На столе лежала записка.

«Позвоните графине ди Грасси в „Риц-Карлтон“. Миссис Сэйер».

– Черт! – вырвалось у Флетча.

– Плохие новости, мистер Флетчер? – инспектор Флинн смотрел на него из прихожей. – Боюсь, это еще не все.

Из гостиной появился Гроувер.

– Ваша миссис Сэйер разрешила нам остаться после ее ухода, убедившись, что мы не только сотрудники бостонской полиции, но и добропорядочные люди.

Флетч бросил записку на стол.

– Если вы хотите поговорить со мной, давайте уйдем из этой комнаты. Она порядком надоела мне за вчерашний вечер.

– Именно поэтому мы дожидались вас в гостиной, – Флинн отступил, давая Флетчу пройти. – Там просторнее.

– Не хотите ли выпить, господа? – спросил Флетч на правах хозяина.

– Мы при исполнении, но вам никто не запрещает промочить горло.

Флетч пить не стал, сел на один из диванов у камина, тот, рядом с которым лежал труп.

– Нам пришлось побегать за вами, – Флинн опустился на другой диван. – После утреннего исчезновения вы, наверное, поняли, что скрыться из Бостона невозможно, во всяком случае, на общественном транспорте.

– Исчезновения?

– Только не говорите нам, что вошли в одну дверь «Риц-Карлтона», а вышли через другую не для того, чтобы отцепиться от «хвоста», а чисто случайно.

– Какого «хвоста»? – Флетч изобразил изумление. – Я заходил в отель, чтобы купить газету.

– Это же надо, Гроувер. Святая невинность. Вся бостонская полиция поднята на ноги, лучшие люди дежурят на автостанциях, железнодорожных вокзалах, в аэропортах, вооруженные приметами нашего подозреваемого в убийстве, а мистер Флетчер преспокойно заявляется домой, чтобы сообщить нам, что вошел в одну дверь, а вышел в другую лишь для того, чтобы купить газету.

– Еще я купил карту Бостона.

– Вы собирались удрать, – твердо заявил Флинн. Полчаса назад взяли напрокат машину. Синюю «форд-гранаду»... Какой номерной знак, Гроувер?

– Эр – 99420, – ответил Гроувер, заглянув в блокнот.

– Между прочим, Гроувер, отмените розыск машины. Пусть патрульные дорожной полиции штата немного отдохнут. Мистер Флетчер уже дома.

Гроувер ушел в кабинет, чтобы связаться по телефону с дорожной полицией.

– Уж не скипидаром ли от вас пахнет? – поинтересовался Флинн.

– Это новый мужской одеколон. «Дюбюф». Очень популярен во Франции.

– Я бы поклялся, что это скипидар.

– Могу прислать вам флакон, – предложил Флетч.

– О нет, не хочу причинять вам лишних хлопот.

– Никаких хлопот. Честное слово.

– Он, наверное, дорогой.

– Все зависит от того, покупаете ли вы унциями или квартами.

– Вы на меня не обижайтесь, но я еще не знаю, хотелось бы мне, чтобы от меня так пахло. Все равно, как от маляра, закончившего рабочий день. Полагаю, этот запах – символ мужественности.

– А вы не согласны?

– Люди странным образом реагируют на запахи. Особенно французы.

В гостиную вернулся Гроувер.

– Инспектор, я чувствую запах скипидара. А вы?

– Я – нет, – ответил Флинн.

Гроувер застыл посреди комнаты, гадая, где же ему сесть.

– Вы хотите, чтобы я записывал ваш разговор, инспектор?

– Честно говоря, ваши записи мне абсолютно ни к чему. У меня особый дар, мистер Флетчер. Вы вот пишете о живописи, и у вас обостренное чувство зрения. И, полагаю, утонченное обоняние, иначе вы не стали бы выкладывать кругленькую сумму за французский одеколон, по запаху ничем не отличающийся от скипидара. Меня же Бог наградил другим – я никогда не забываю того, что услышал. Все дело, наверное, в этих чудесных ирландских ушах, – зеленые глаза хитро блеснули, когда ручищи Флинна коснулись его ушей. – Уши поэта.