Грегори Макдональд: Флетч и вдова Бредли

– То есть у тебя нет ни служебных записок, ни их копий.

– Нет. Ничего у меня нет. Простая, глупая, никому не интересная статья, которую, как мне казалось, никогда не напечатают. Но кто будет читать про «Уэгнолл-Фиппс»?

– Наверное, сотрудники корпорации, а уж руководство – наверняка.

– Мне поручили эту статью лишь потому, что репортер, обычно пишущий о бизнесе, большой любитель дельтапланов, неудачно приземлился и сломал позвоночник.

– Это ужасно.

– Конечно, ужасно. Бизнес для меня – темный лес. Я даже не просматриваю биржевые страницы. И слыхом не слыхивал об «Уэгнолл-Фиппс».

– Так почему они отыгрались на тебе?

– Не на мне. На газете. Над нами действительно будут смеяться. Цели они достигли.

– То есть воспользовались твоей некомпетентностью в этом вопросе.

– Именно так. Приходит такой зелененький Братец Кролик, открывает рот и ему скармливают заранее приготовленную морковку. Говорят о Томасе Бредли, председателе совета директоров, показывают его служебные записки, а я наговариваю в диктофон или аккуратно вывожу в блокноте: «В служебной записке, датированной 16 апреля, председатель совета директоров, Томас Бредли, распорядился... и так далее, и так далее». Да разве мог я предположить, что вице-президент, он же начальник финансового отдела, будет говорить о покойнике, как о живом человеке?

Мокси покачала головой.

– Бедный Братец Кролик.

– Не бедный. Глупый.

– Значит, тебя уволили.

– Главный редактор постарался подсластить пилюлю. Заговорил о трехмесячном отстранении от работы, но лишь для того, чтобы потом бить себя в грудь, утверждая, что пытался вытащить меня.

– Никаких шансов?

– Я бы сам не нанял себя. А ты?

– Хочешь сока? Есть еще бутылка.

– Ее лучше оставить на утро.

– Так что ты делал утром в отеле «Парк Уорт»?

– Это уже другая история. Потому-то мы и едем в Урэмрад. Вернуть одному парню бумажник. Я нашел его на мостовой.

– Флетч, я замерзла. Если ты посмотришь на запад, то заметишь, что и солнце ушло в другое место.

– Я могу разжечь костер, – предложил Флетч.

Мокси воззрилась на него.

– Ты хочешь сказать, что мы проведем ночь здесь?

– Естественно. Это так романтично.

– На пляже?

– Сколько у тебя денег, Мокси?

– Не знаю. Долларов пятьдесят.

– Я так и думал. Репетиции новой пьесы начнутся у тебя в понедельник. А когда ты получишь первый чек?

– В конце следующей недели.

– Тебе жить на пятьдесят долларов до конца недели, а мне, примерно на столько же, до конца своих дней. Смекаешь?

– А кредитные карточки на что? Вчера вечером ты ей воспользовался. В ресторане. Даже у меня есть кредитная карточка.

– Спальник у меня в машине.

– Ты заставляешь меня провести ночь на берегу?

– Я тебе это уже говорил. Очень романтично.

Поднявшись, Флетч стряхнул с себя песок.

– А я тебе говорила, что романтика умерла.

– Мудрая мысль, – Флетч направился к машине. – Пошел за мешком.

– Ищу своего дядю, – пояснил Флетч.

Старику-полицейскому потребовалось немало времени, чтобы подняться с вращающегося стула и подойти к перегородке, разделяющей надвое большую комнату, которую занимал полицейский участок города Урэмрада. В левом ухе полицейского Флетч заметил слуховой аппарат.

– Его зовут Джеймс Крэндолл, – теперь Флетч говорил медленнее, отчетливо произнося каждое слово.

– Живет в этом городе?

– Вроде бы.

– Что значит, «вроде бы»? «Вроде бы» здесь никто не живет. Или живут, или нет. У нас свободная страна.

– Мама дала мне этот адрес, – Флетч протянул полицейскому листок, полученный от Жака Кавалье. – А я не могу найти Курье-драйв.

– 47907 Курье-драйв, Урэмрад, – произнес полицейский.

– Аптекарь не знает, где это.

Полицейский коротко глянул на Флетча.

– Это Боб-то не знает?

– Похоже, что нет.

– Этот Крэндолл... Брат вашей матери?

– Да.

– Вы знаете, что у вас на лице песок?

Флетч смахнул с лица несколько песчинок.

– Почему у вас на лице песок?

Флетч пожал плечами.

– Играл в песочнице.

– Вам следовало бы побриться, прежде чем ехать на встречу с вашим дядей.

– Да, вы, несомненно, правы.

Полисмен вновь посмотрел на листок.

– Боб не знает, где находится Курье-драйв, потому что в Урэмраде нет Курье-драйв.

– Нет?

– Ваша мать часто лгала вам, юноша?

– Никогда в жизни.

– Возможно, вы этого не знаете. У нас нет Курье-драйв. Стрит-роуд – это по-нашему, а драйв <���Стрит (street), роуд (road), драйв (drive) – аналоги русских улица, проезд, проспект.> – уже чересчур.