Семён Клебанов: Настроение на завтра

— А кто с вами рядом? — глядя на знакомое лицо, но боясь ошибиться, спросила Марина.

— Это целый роман, — покивал головой Хрупов. — Медсестра. Я лежал в госпитале. Она выходила меня. Спасла.

Марина улыбнулась, и маленькая ямочка показалась на гладком розовом подбородке.

— Это моя мама, девочки. Гречихина, — нежно сказала она.

Хрупов мгновенно подхватил:

— Верно. Гречихина.

Обе Светланы уставились на фотографию.

— Красивая, — сказала Светлана-большая.

И, подавив в себе минутную растерянность, отринув набежавшее сомнение, Хрупов торопливо налил в бокалы шампанское и с пафосом сказал:

— Неожиданный тост. Но обязательный. За мою спасительницу, за ее здоровье. За Гречихину!

Пригубив вино, Светлана-маленькая, удивленная происшедшим, сказала:

— Как бывает в жизни… Прямо не верится.

И, глядя на студенток, Хрупов мысленно соглашался со Светланой-маленькой. Не верится! Разве мог Хрупов подумать, предположить, что перед ним, в его доме сидит, разглядывает фотографию своей матери его единственная дочь. Нет, таких мыслей у него не было. Хрупов никогда не думал об этом…

Хрупов торжествовал. Уже пятый день без устали действовала новая установка, которую соорудил инженер Быстряков.

Она чем-то напоминала строенный самогонный аппарат. Было много разных стеклянных трубок, по которым пульсировала жидкость. Попадая в очередную колбу, жидкость пузырилась от соприкосновения с каким-то веществом и текла дальше в металлический резервуарчик, подогреваемый спиртовкой. Здесь жидкость обогащалась уже новым веществом и, обретая темно-бурый цвет, проходила еще одну стадию переработки и наконец, сгущенная, стекала в белую фарфоровую чашку.

Эта самоделка занудно гудела под присмотром доверчивых студенток — Светланы-большой и Светланы-маленькой.

Короткий инструктаж, который провел Хрупов, касался режима работы установки и строгого соблюдения дозировки жидкостей и веществ. Все было просто и доступно. Никаких предупредительных сообщений Хрупов не сделал. Он был уверен, что установка сработает хорошо, и ему даже померещилось, как он идет по огромному светлому цеху, где на новейшем оборудовании готовят его лекарственный препарат. Хрупов любил мечтать.

Временами он появлялся в ассистентской комнате, поглядывал на установку и однажды очень доверительно сообщил девушкам, что они участвуют в сотворении великого чуда. Да, чуда, подтвердил он. И этого он никогда не забудет.

Теперь Хрупова волновал другой этап — проверка лекарственного препарата. Для этого нужно было регулярно связываться с Данильцевым, снабжать новыми дозами порошка.

Это занятие напоминало ему скорее приятное увлечение, чем работу. Он аккуратно ссыпал из колбы на листок фольги порошок — результат очередного эксперимента, сворачивал фольгу пакетиком и вкладывал в папиросную коробку. Затем укрывал пакетик ватой и на тыльную сторону крышки наклеивал этикетку, где были указаны все компоненты, введенные в состав порошка. Коробку заклеивал узкой лентой пластыря, оборачивал листом плотной бумаги и снова заклеивал пластырем. Все было прочно, надежно. В хорошем настроении Хрупов шел на почту и отправлял заказную бандероль Данильцеву.

Сегодня, выходя из почтамта, он встретил Марину Старбееву. На ней была яркая спортивная куртка.

Он поздоровался и деловито предложил довезти ее до института на такси.

— Спасибо, я за билетами. В кино.

— Десять лет не ходил в кино! — воскликнул Хрупов. — Возьмете меня с собой?

— Мы идем на последний сеанс. Я и обе Светланы.

— Прекрасно! — И он вынул деньги.

— Что вы, — отказалась Марина от денег, и ее серые глаза слегка потемнели. — Я оставлю ваш билет у девочек в ассистентской. Они сегодня работают у вас?

— Да. Оставьте девушкам… В какой больнице вы на практике?

— В третьей.

— Главный врач Назаров?

Марина кивнула.

— Могу поговорить, окажут внимание.

— Зачем? У меня все хорошо.

— А где живут ваши родители?

— В Трехозерске. Красивый город. Это в Сибири.

— А что отец делает?

— На заводе. Начальник цеха. Мировой мужик у меня папка… Я побегу, очередь займу.

Хрупов криво усмехнулся, вспомнил ее слова о своем папке. И чтобы успокоить себя и отогнать незаслуженную обиду, невесть откуда взявшуюся или придуманную им самим, он подумал, сколько лет прошло, а ты, Старбеев, все в сержантах топчешься. А рядовой Хрупов — без пяти минут профессор.

Хрупов пришел в ассистентскую после лекции, преподнес девушкам по шоколадке, открыв сейф, взял небольшой пакетик прополиса, а там лежало несколько килограммов — удивительное богатство, и, вежливо откланявшись, сказал, что вернется через час-полтора.