Чарлз Тодд: Красная дверь

— А Дженни? Ты любил ее так же сильно, как Флоренс? Или ты не можешь любить кого-то, кроме себя?

— Какая тебе разница? Да, думаю, я любил Флоренс — я был молод, хотел весь мир, а она думала, что я все, чем хотел быть. Я видел себя в ее глазах. Лучше, чем в глазах моего отца. — Последовала пауза, и он продолжил: — Дженни ничего не знала о Тимми. Было облегчением говорить с ней — притворяться, что этой части моего прошлого не существовало. Но я не мог не приходить сюда и не вспоминать. Ты видела меня насквозь. Ты всегда знала, что я за человек. Быть с тобой — все равно что смотреть в зеркало.

— Да. Но теперь все кончено. Ты сам разрушил все — вольно или невольно.

— Почему ты приехала? — спросил он.

— Я привезла тебе кое-что.

— Это револьвер Питера.

— Я думала, ты можешь захотеть умереть, как Питер Теллер. Этот Питер Теллер.

— Я не хочу ни вешаться, ни стреляться. Я исчезал раньше и могу сделать это снова. Ты слышала бабушку — того, что она сказала о лаудануме, будет достаточно, чтобы меня вздернули.

— Я была достаточно сердита на тебя, чтобы хотеть видеть тебя повешенным, — сказала она. — Я могу заявить им, что это чепуха насчет лауданума. Дженни могла хорошо переносить его смешанным с теплым молоком. Не знаю, почему она заболела в тот, другой раз. Насколько я знала, у нее мог быть выкидыш.

— Почему же ты не рассказала Джессапу все, что знала?

— А почему я должна облегчать тебе жизнь? Было бы лучше, если бы ты просто уехал, но полиция в конце концов найдет тебя. Гарри будет очень хорошо с Эйми и Эдвином. Вложи дуло в рот и спусти курок. Вот и все.

— Ты ошибаешься. Я никого не убивал!

— Конечно, не убивал. Я делала это за тебя.

Даже с того места, где он стоял, Ратлидж мог слышать шипящее дыхание Уолтера Теллера.

— Все вышло очень аккуратно. Дженни умерла, зная, что любима и в безопасности. Питер был последней связью с Ланкаширом. Ты больше всех должен оценить логику этого. В конце концов, все указывало на него. И это оставило Гарри наследником Теллеров, что заботило всех. Если ты честен, то согласишься со мной.

— Ты ревновала? Я этого не знал.

— Потому что ты эгоистичен и сосредоточен на себе. Когда-то я любила тебя — слепо, самоотверженно, — но была введена в заблуждение, как все остальные. Но теперь рассудок ко мне вернулся.

— Нет. Я не хочу притрагиваться к этому револьверу. Утром я вернусь в Эссекс. Здесь для меня ничего не осталось.

— Ты так боишься умереть? — с жалостью спросила она. — Ну, тогда я позабочусь об этом вместо тебя. Мой последний подарок.

Прежде чем Ратлидж успел пошевелиться, револьвер выстрелил. Сквозь эхо он услышал слабый кашель и звук упавшего на пол тела.

Подбежав к столовой, Ратлидж увидел Мэри Бриттингем, стоящую над Уолтером Теллером с револьвером в руке и слезами на лице, поблескивающими в пламени свечи.

— Положите оружие и отойдите от него, — резко приказал Ратлидж.

Мэри оторвала взгляд от человека, лежащего у ее ног.

— Почему вы здесь? — спросила она. — Я бы оставила его для полицейских. Они никогда бы не догадались, что он не застрелился сам.

Подойдя к Теллеру, Ратлидж опустился на одно колено, щупая пульс. Он был слабым и неровным. Ратлидж безмолвно выругался. Он прижал свой носовой платок к ране на груди Теллера, стараясь остановить поток теплой крови. Когда платок промок, Ратлидж взмахнул другой рукой, пытаясь найти что-нибудь еще. Мэри стянула со стола скатерть и, подойдя к нему, прижала ее к груди раненого.

Они трудились несколько минут, но Уолтер Теллер дышал медленнее, а потом вовсе перестал дышать.

Ратлидж поднялся и расправил плечи.

— Нет, не останавливайтесь! — крикнула Мэри.

— Он мертв, — отозвался Ратлидж, но Мэри не слышала его, умоляя сделать что-нибудь еще, а потом громко вскрикнула, как Джейк.

Но сквозь ее крик Ратлидж услышал слабый шипящий звук — Теллер задышал снова.

Мэри упала на тело Теллера, говоря ему, что не хотела убивать его, и умоляя о прощении. Ратлидж подобрал револьвер и спрятал его в карман. Он чувствовал себя выпотрошенным, но его ум автоматически искал, что делать дальше. Найдя в спальне простыни, Ратлидж разорвал их на полосы, потом отодвинул женщину в сторону, оставив ее плачущей в углу, и начал отрывать пуговицы от рубашки Теллера.

Солнце показалось над горизонтом, когда Мэри Бриттингем поднялась. Вскоре полинявшую красную дверь осветили первые лучи.

Она посмотрела на Теллера, все еще без сознания, но живого.