Жюль Лермина - Сто тысяч франков в награду

В тот же вечер Аврилетту поместили в отдельный павильон дома доктора Бонантейля. Однако нужно откровенно сказать, что доктор был несовершенен. У него был один недостаток, но у кого их нет? Этот недостаток заключался в страсти к висту. Шел на улице дождь или град, разыгрывалась ли страшная буря — каждый вечер после праведных трудов доктор Бонантейль отправлялся к кому-нибудь из друзей, чтобы поиграть в вист. В волнении от проигрыша или выигрыша он возвращался домой около одиннадцати или двенадцати часов ночи, и темнота уже стояла непроглядная, так как в те времена улицы освещались очень плохо.

Возвращаясь домой в тот вечер, доктор был особенно доволен собой: он выиграл двенадцать фишек. Вдруг он почувствовал, что сзади его схватили чьи-то крепкие руки; дуло пистолета коснулось его виска, а во рту моментально появился кляп. Доктор не успел даже крикнуть…

Два мошенника, напавшие на доктора Бонантейля, видимо, были из числа тех опасных бродяг, которые ограничивают свою преступную деятельность в местности, прилегающей к заставам Парижа. Ощутив холод стали у виска, доктор услышал следующие слова:

— Молчи, не то застрелю!

Другой бродяга успел в это время связать за спиной руки несчастного доктора. Бонантейль и не думал оказывать сопротивление. Сначала он решил, что имеет дело с обычными воришками. По его мнению, это была простая случайность, которую он, как человек серьезный, воспринял достаточно хладнокровно. Но вскоре он убедился, что ошибся: неподалеку, за поворотом улицы, стояла карета. Мошенники быстро затолкали в нее доктора, затем один из них тоже забрался внутрь. Прежде чем доктор Бонантейль успел опомниться, его уже везли в неизвестном направлении.

Фонарей у кареты не было, вместо стекол — деревянные доски, так что доктор не имел никакой возможности разглядеть черты лица своего спутника и чувствовал только приставленный к груди пистолет. Это было настоящее похищение. Тот, кто считает, что сердце доктора Бонантейля в эти минуты учащенно билось, совершенно его не знает. Его отличительными чертами были хладнокровие и стоицизм.

Когда прошло первое удивление, он философски отнесся к своему приключению. Все указывало на то, что мошенники не собирались ни убивать его, ни грабить: они могли это сделать, не устраивая похищения. Теперь доктору больше всего хотелось узнать, что же заставило преступников напасть на него. Но, в сущности, зачем же было ломать голову? Это ночное путешествие когда-нибудь закончится, и все откроется само собой. Досаждало лишь одно обстоятельство: карета все катилась и катилась — прогулка обещала быть долгой. Доктор, стараясь лишний раз не шевелиться, забился в угол кареты, чтобы не возбудить подозрений у бандита, пистолет которого все время был направлен ему в грудь.

Господин Бонантейль перебрал в голове всех, кого знал, но так и не определил, кто мог его похитить. Врагов у него не было, а люди, которым он сделал хоть немного добра, не стали бы благодарить его таким неординарным способом. Все эти размышления, однако, не помешали доктору заснуть. Но едва он забылся, как громкий хриплый голос прокричал над ухом:

— Приехали, выходите!

«Наконец-то!» — подумал господин Бонантейль. Он приподнялся и не без помощи, любезно оказанной вооруженным бандитом, выбрался из кареты. Под ногами был мелкий песок. Доктор хотел было осмотреться, чтобы понять, где он находится, но темнота стояла непроглядная, к тому же ему на глаза моментально надели повязку. От кляпа его, однако, освободили, руки развязали, но продолжали крепко держать за плечи.

Несмотря на то что доктор ничего не видел, он догадался, что был в каком-то саду: под ногами шуршал песок, и на ветру шелестели листья. Опять же с помощью похитителя доктор Бонантейль поднялся по лестнице и услышал, как перед ним со скрипом открылась тяжелая дверь. В лицо пахнуло теплом. Пленника быстро провели через другую дверь, а затем приказали:

— Садитесь!

Бонантейль с осторожностью повиновался: вытянув вперед руку, он нащупал большое мягкое кресло и устроился в нем. «Ну, — подумал он, — по всей вероятности, дело касается какой-нибудь любовной интриги, значит, здесь не зарежут. Такой мебели в разбойничьем притоне не бывает». Судя по тишине, воцарившейся в комнате, доктор заключил, что он остался в комнате один. Он хотел было снять повязку, чтобы оглядеться, но мысль о том, что дуло пистолета по-прежнему может смотреть него, остановила доктора. Ждать ему пришлось недолго. В соседней комнате послышались шаги, затем до него донесся знакомый голос похитителя: