Эрл Гарднер - Собака, которая выла

Кипя от бешенства, но внешне преисполненный достоинства, он занял свое место.

Перри Мейсон подошел к присяжным, обвел их вопрошающим взглядом и начал:

— Господа, тот факт, что главная свидетельница обвинения столь кстати проговорилась, избавил вас от вынесения непоправимо несправедливого решения в отношении невиновной женщины.

Улики в этом деле носят исключительно косвенный характер. Обвинение имеет право делать из обстоятельств дела любые угодные ему выводы, но и защита имеет точно такое же право.

Позвольте мне по этой причине остановиться на обстоятельствах дела и показать вам, во-первых, невозможность того, что преступление было совершено подсудимой, и, во-вторых, возможность того, что оно было совершено другим лицом.

Прежде всего факты свидетельствуют о том, что лицо, убившее Клинтона Форбса, проникло в дом либо с помощью отмычки, либо открыв дверь ключом, каковой имело на законном основании. Факты свидетельствуют, что это лицо проследовало к комнате, где брился Форбс. Факты свидетельствуют, что Форбс вышел из спальни в библиотеку посмотреть, кто пришел: что он потом испугался, побежал назад в ванную и спустил с цепи привязанную там полицейскую овчарку. Очевидно, что, когда он услышал движение в библиотеке, он пошел туда, по пути стирая с лица полотенцем мыльную пену. Увидев нарушителя, он побежал в ванную и спустил пса. Для этого ему понадобились обе руки, и он уронил полотенце со следами стертой с лица пены. Это полотенце упало у края ванны, именно там, где ему положено было упасть по логике обстоятельств и естественному ходу вещей. Пес, обнажив клыки, бросился на нарушителя и, как весьма уместно заметил обвинитель и как весьма правдиво показала свидетельница обвинения, попытался спасти хозяину жизнь. Убийца пристрелил собаку в упор. На шерсти у пса имеются подпалины от пороха, а это говорит о том, что он и в самом деле напал на убийцу, когда были сделаны выстрелы.

После этого нарушитель схватился с Клинтоном Форбсом. Мы никогда не узнаем, то ли он сам набросился на Клинтона Форбса, то ли Форбс метнулся к нему, но выстрелы, убившие Форбса, были сделаны с близкого расстояния.

Господа, точка зрения обвинения такова, что эти выстрелы были сделаны подсудимой.

Однако, господа, у такой теории имеется одно крайне уязвимое место. А именно: если б нарушителем была подсудимая, то полицейская овчарка ни за что бы на нее не набросилась и подсудимой не понадобилось бы убивать ее. Пес знал подсудимую и любил ее. В таких обстоятельствах он не только не стал бы на нее нападать, но напротив, разразился бы радостным лаем, дав выход собачьему ликованию, что два любимых им человеческих существа снова вместе.

Это, господа, полностью опровергает обвинение.

В соответствии с законом о косвенных уликах необходимо, прежде чем передать дело на решение присяжных, доказать присяжным, что все обстоятельства дела указывают только на вину подсудимого и не могут иметь никакого иного разумного объяснения.

Позвольте привлечь ваше внимание к важным обстоятельствам, указывающим на то, что убийство было совершено неким другим лицом.

В деле имеется свидетельство, что Артур Картрайт жаловался на то, что ночью 15 октября во владениях Клинтона Форбса выла собака. Она выла всю ночь напролет, причем вой доносился с задней стороны дома и от пристройки к гаражу, которую тогда возводили.

Господа, предположим, что между Паулой Картрайт и Клинтоном Форбсом произошла ссора. Предположим, что во время ссоры Клинтон Форбс убил Паулу Картрайт. Предположим, что он с помощью Тельмы Бентон выкопал неглубокую могилу в земляном полу пристройки, который должны были залить цементом. Мы даже можем предположить, опираясь на содержание записки, которую впоследствии написала Тельма Бентон, дабы выдать ее за оставленную Паулой Картрайт, что причиной ссоры явилось раскрытие Паулой Картрайт связи между Форбсом и Тельмой Бентон.

Миссис Картрайт принесла свое общественное положение, свое право считаться уважаемым членом общества в жертву Клинтону Форбсу, с которым бежала, чтобы зажить в обстоятельствах, отсекающих ее от дружеских привязанностей прежней жизни, исключающих возникновение новых и постоянно питающих страх быть разоблаченной. И тут она выяснила, что жертва оказалась втуне; что любовь, право на которую она, как ей казалось, оплатила такой жертвой, на самом деле была не любовь, а пустая насмешка; что Клинтон Форбс был ей верен не более, чем своей жене, которую бросил в Санта-Барбаре.