Джемма О'Коннор - Хождение по водам

С той стороны, где дом смотрел на устье, широкое двойное французское окно выходило на площадку из естественного гранита, которую умело расширили каменными плитами. От террасы к реке плавно спускался широкий травяной газон, и хотя за ним ухаживали и тщательно стригли, он упорно оставался все тем же, чем был некогда: грубым луговым пастбищем. По такой траве могла пройти армия и не сильно навредить. Если здесь кто-нибудь и спускался накануне вечером, все равно следов не осталось. На газоне ничего не отпечаталось: никаких признаков борьбы. Да, утром кое-где можно было заметить примятые мокрые от росы травинки. Однако и объяснение могло быть простое – здесь бежал к телефону старик Спейн, чтобы сообщить о случившемся. А несколько часов спустя вообще не осталось ни следов подошв, ни вырванных с корнем стеблей, ни кровавых пятен, хотя виной тому мог быть ночной дождь.

– Не иначе вечером прошел настоящий ливень, – заметил Макбрайд. Он обладал удивительным даром читать чужие мысли.

– Около трех утра, – мягко поправил Рекальдо. – Я оставил открытым окно спальни, и меня разбудил шум.

– Вот как? Вы не упомянули об этом доктору Морроу, когда она пыталась установить время смерти. Почему?

– Не упомянул, что меня разбудил дождь? А какое это имеет отношение к делу?

– Гм… – Макбрайд не стал развивать тему. Они исследовали землю дюйм за дюймом. Любая мелочь помечалась и укладывалась в пакеты для вещественных улик (по крайней мере полицейские надеялись, что найденные предметы могли послужить уликами). Вечером все это должны были отправить в криминалистическую лабораторию в Корк. Улов оказался небогатым: грубые черные шерстинки, зацепившиеся за колючки растущего рядом с домом боярышника, пружинка, которая, судя по всему, выпала из миниатюрного фонарика, несколько фильтров от сигарет, пробка от бутылки виски «Vat 69» и серьга, которую Макбрайд выудил из трещины в плите. У нее был сломан замок, и она могла пролежать тут много лет.

Макбрайд держался дружески, но то и дело исподтишка поглядывал на Рекальдо, а тот не знал, как себя вести: замечать или нет. И наконец решил, что инспектор играет с ним в какую-то игру. Хочет доказать, что он здесь главный? Или пытается вывести из равновесия?

– Вы допросили Спейна и О'Дауда? – спросил сержант. И удивился, узнав, как мало удалось выяснить в его отсутствие. Или Макбрайд кривил душой. Хотя вряд ли больше, чем он сам, оборвал себя Рекальдо.

– Сняли с обоих пальчики, а допросили только старикана. Отложили О'Дауда до часу, когда вернется суперинтендант. Решили, раз этот О'Дауд такой скользкий тип, лучше, чтобы вы тоже были рядом.

– А как прошло со Спейном?

– Погоняли от начала до конца пару раз, а потом заставил воспроизвести свои действия. И вот что я вам скажу, Эф Ка: он как затертая пластинка – заклинило на одном. Его рассказ в точности соответствует вашему донесению. Слово в слово.

– А что в этом странного? – ворчливо спросил Рекальдо твердо решив сохранять спокойствие. – Я записал в точности то, что он мне сказал.

– Вот именно. Это-то нас и беспокоит. Неужели не понимаете? Все детали тоже соответствуют. А это ненормально. Человеческий мозг работает иначе. Люди не автоматы, они не могут повторять одно и то же. Роют себе ямы, запинаются, воображают, рассуждают… Согласны? А ваш приятель Спейн ничего этого не делает. А теперь ответьте мне, Рекальдо, кто он такой? Откуда он? У меня не укладывается в голове, что этот человек -обыкновенный рыбак. А у вас?

– Нет, он образованный человек.

– Вот и рассказывайте, какого черта он прикидывается морским волком?

Рекальдо вздохнул и неохотно ответил:

– Он отставной священник. Когда-то преподавал.

Макбрайд угрюмо, поджав губы, улыбнулся и воскликнул:

– Вот оно! Я так и понял, что старикан пудрил мне мозга. Отставной? Это что, Эф Ка, один из ваших эвфемизмов? Вы имеете в виду, что его вышибли?

– Да, – признался сержант. – Боюсь, так оно и было.

– Господи, надеюсь, Спейн не из растлителей детей? – Инспектор с отвращением скривил рот.

– Ни в коем случае.

– Ни в коем случае? Почему вы так уверены?

– Потому что я взял на себя труд и все проверил, – мрачно ответил Рекальдо. – Можете поверить мне на слово.

Однако, подумал он, вряд ли люди перестанут судачить о том, откуда взялся этот Спейн и с каких высот свалился. Старику особенно не повезло поселиться здесь, когда по всей стране впервые прокатились скандалы, в которых были замешаны священнослужители. Век невинности подошел к концу, и на любое духовное лицо, пусть даже необыкновенных моральных качеств, стали смотреть с подозрением. А о бывших священнослужителях и говорить нечего. И как водится в захолустье, подозрительность, связанная со Спейном, расползлась и стала «убеждением» всех и каждого.