Агата Кристи: Игра зеркал

Миссис Ван Райдок, глубоко вздохнув, отступила от зеркала.

— Ну что ж, — с трудом вымолвила она. — Тут ничего не поделаешь. Ты согласна со мною, Джейн?

Мисс Марпл обратила свой взор на изделие фирмы Лаванелли и отозвалась:

— На мой вкус, твое новое платье великолепно.

— К платью-то не придерешься, — снова вздохнула миссис Ван Райдок. — Помогите мне его стащить, Стефания.

Она подняла руки, и горничная, особа неопределенных лет, с профессиональной ловкостью сняла обновку.

Миссис Ван Райдок осталась перед зеркалом в комбинации кричащего абрикосового цвета. Ее талия была затянута в корсет, а стройные ноги обтягивала паутинка чулок. Лицо, привыкшее к массажу и притираниям, казалось очень моложавым под слоем искусного макияжа, а изящно причесанные волосы отливали скорее голубоватым цветом лепестков гортензии, чем вульгарной сединой. Ну а то, что было скрыто макияжем, оставалось для всех тайной. В ее распоряжении имелось все, что давали деньги, а забота о собственной внешности стала излюбленным занятием, которому она посвящала все время.

— Как ты думаешь, Джейн, многие ли способны догадаться, что мы с тобою ровесницы?

Взгляд Рут Ван Райдок был самодоволен и лукав. Мисс Марпл ответила с благородной искренностью:

— Относительно себя я не питаю иллюзий. Я-то выгляжу именно на свои годы.

С отбеленными сединой волосами, спокойным выражением лица в мелких уютных морщинках, с пухлыми щеками мисс Марпл казалась самой обаятельной старушкой в мире, тогда как ее приятельницу миссис Ван Райдок никому бы не пришло в голову назвать приятной старушкой.

— Ты права, дорогая Джейн! — неожиданно рассмеялась та. — Впрочем, я тоже выгляжу на свои годы, но в ином смысле. Глядя на меня, многие недоумевают: и как она ухитрилась так хорошо сохраниться, эта старая ведьма! Им доподлинно известно, что я старая ведьма, да я и сама этого не отрицаю.

Она уселась в мягкое кресло, обитое бледным шелком.

— Благодарю, Стефания. Вы мне больше не нужны.

Горничная неслышно удалилась, бережно неся на вытянутых руках новое платье своей хозяйки.

— Милая Стефания! — сказала ей вслед миссис Ван Райдок. — Она прожила в моем доме уже более тридцати лет. Она единственная, кто знает, как я выгляжу на самом деле, безо всяких прикрас.

Внезапно тон ее изменился.

— Послушай, Джейн, у меня к тебе серьезный разговор.

Мисс Марпл с готовностью обернулась к подруге, всем своим видом выражая внимание. В этих роскошных апартаментах она, в своем вышедшем из моды просторном черном платье, с объемистым ридикюлем на коленях, выглядела совершенно неуместной.

— Я тревожусь за Кэрри-Луизу.

— Кэрри-Луизу?

Вопрос мисс Марпл прозвучал задумчиво: это имя уводило ее в далекое прошлое.

Пансионат во Флоренции… Она сама, юная англичаночка, вся в белом и розовом в тени собора… И две таких же молодых американки по фамилии Мартин, с забавным заокеанским акцентом и резкими эксцентричными манерами — жизнь в них била ключом.

Рут — рослая, пылкая, честолюбивая, и Каролина-Луиза — миниатюрная, вся исполненная достоинства.

— Когда ты ее видела в последний раз, Джейн?

— Кэрри-Луизу? О, очень давно, пожалуй, четверть века назад. А после этого она, посылала мне рождественские поздравительные открытки.

Изредка доводилось и встречаться. Причем мисс Марпл чаще виделась с Рут, которая жила в Америке, чем с Кэрри-Луизой, обосновавшейся рядом — в Англии.

— Почему ты беспокоишься за сестру, Рут? — спросила мисс Марпл.

— В молодости Кэрри-Луиза была такой идеалисткой, — сказала миссис Ван Райдок, не отвечая на вопрос прямо. — В те времена было модно искать высокий идеал. Он был у любой девушки. И у каждой — непременно свой. Ты, помню, собиралась лечить прокаженных. А я хотела уйти в монастырь. Все эти химеры в конце концов улетучиваются. Но, видишь ли, Кэрри-Луиза… — лицо Рут невольно омрачилось. — Именно это меня в ней и волнует! Она в третий раз замужем, и каждый из ее мужей в своем роде уникум и феномен.

— Но, милочка… — начала мисс Марпл.

— Знаю, знаю, — перебила Рут Ван Райдок. — Гэлбрандсен, ее первый муж, отнюдь не был лишен здравого смысла, несмотря на свою исключительность. Когда он на ней женился, ему было пятьдесят лет, он имел взрослых сыновей и огромное состояние.

Мисс Марпл утвердительно кивнула. Имя Гэлбрандсена было известно во всем мире. Этот удачливый делец прославился филантропией. Его имя продолжало жить в Фонде Гэлбрандсена, в стипендиях и приютах Гэлбрандсена, и в его знаменитом колледже для детей рабочих.