Елена Колчак - Никогда в жизни

До сих пор не понимаю, как я не налетела на какой-нибудь корень и не переломала себе руки-ноги. Фонарик, казалось, весил килограммов пять и прыгал почище отбойного молотка, выхватывая из тьмы ветки, стволы, коряги — все, что угодно, только не тропинку. Вдруг неподалеку появилось еще одно светлое пятнышко. Появилось и погасло. Ноги сразу стали ватными. Господи, ну сколько можно! Я маленькая, тихая, беззащитная, чего они все на меня! Но тут, к счастью, опять проснулся внутренний голос: дура, чего паникуешь, очень надо всяким убивцам бегать по лесу за тем, кто нашел тело, да и вообще, откуда в твою дурную голову вскочила идиотская мысль про каких-то убивцев, просто свалился человек с обрыва, свернул себе шею, печально, но бывает. Да-а, бывает, попыталась я возразить внутреннему голосу, с этого обрыва только слепой свалиться может, и то вряд ли. Там либо кусты непролазные, либо ограда, это сколько же нужно выпить?

Однако все равно надо куда-то двигаться. Я попыталась сделать шаг, другой… и угодила прямо в чьи-то крепкие объятия…

— Ти-ихо-тихо-тихо, не надо ломиться через лес, как бешеный слон, ежиков распугаешь или споткнешься ненароком, — голос журчал так мягко, так успокаивающе…

Я приоткрыла один глаз, увидела камуфляжную форму… охрана! Тут уж не только фонарик, я вся затряслась не хуже отбойного молотка.

— Там… там… — я без особого успеха попыталась махнуть рукой в нужную сторону. — У лестницы…

Парень достал «уоки-токи»:

— Макс, Костя, я у двойной березы, давайте сюда, — после чего обратился ко мне. — Спокойно, все в порядке. Меня зовут Николай. Медведей тут нет, бандитов тоже, можно расслабиться. Давай-ка глоточек, — он протянул мне фляжку, я хлебнула, закашлялась, он легонько похлопал меня по спине. — Я вас узнал, вы Рита, журналист, про вас шеф предупреждал. Где и что стряслось, кто вас напугал?

Спокойный голос, ощущение надежной мужской руки, ну и коньяк тоже оказали свое целительное действие: зубы перестали стучать, а голос начал вроде бы повиноваться.

— Там, внизу, в десяти метрах от лестницы…

— От какой?

— Левой.

— Откуда левой?

— Как откуда? А, понятно, ниже по течению. Там, чуть выше тропы…

— Нижней? — уточнил Николай. Неужели я выгляжу до такой степени свихнувшейся?

— Да. Там кто-то… — я запнулась, потому что на самом-то деле это было уже «что-то»… — Ну, лежит, наверное, с обрыва сорвался…

— Как он ухитрился? Ладно, разберемся. Живой?

— Нет. Наверное, нет. — Поправилась я. — Пульса нет.

— Однако… — Николай посмотрел на меня с явным интересом, так что я почему-то даже смутилась.

— На запястье нет, а сонную я трогать побоялась. Да все равно, у него глаза открыты, и зрачки на свет не реагируют.

— Н-да, интересная у вас форма страха…

Из темноты появились еще две пятнистые фигуры.

— Костя, проводи девушку домой и посиди с ней. Макс, пойдем глянем, кого-то угораздило с обрыва свалиться, похоже, насмерть. Рита, вы его не узнали?

— Не знаю, — я помотала головой с каким-то смутным чувством вины. — Он такой страшный…

— Ну пульс-то проверили…

— Да, а вдруг бы он еще живой был…

— Ладно, двинулись, — скомандовал Ник.

Я никак не могла попасть ключом в замочную скважину, так что Косте, должно быть, надоело наблюдать мои мучения, и он открыл дверь сам. Бережно усадил меня на диван и озабоченно поинтересовался:

— Может быть, Катюшу вызвать? Ваш коттедж она обслуживает?

— Она, только что же ее тревожить, я вообще-то в норме.

— Ну, если это норма… — с некоторым сомнением согласился Костя.

— Да и вы можете идти, со мной правда все нормально, сейчас чаю выпью и будет полный порядок.

— Ах да, извините, — он принялся готовить чай, продолжая говорить что-то успокаивающее. — Мне Коля велел с вами посидеть, значит, так тому и быть. Да и вообще, все-таки такое потрясение, вдруг сердце забарахлит… Коньяку в чай добавить?

— Да нет, не стоит, — поразмыслив, отказалась я. — Ведь мне, наверное, еще с милицией общаться придется? Кстати, о милиции. Наверное, его должен еще врач осмотреть?

— Если еще кто-то понадобится, ребята вызовут. А про коньяк я Катерине все-таки скажу. Или, может, валерьянки? Как сейчас самочувствие?

— Ладно вам, неужели уж у меня такой потрясенный вид?

— Не очень. Хотя должен бы. Чего вас в обрыв-то понесло?