Уинстон Грэхем - Энджелл, Перл и Маленький Божок

Через две недели Перл снова навестила квартиру Годфри, а затем разыскала тренировочный зал на Кренбурн-стрит, о котором он часто упоминал. Она разыскала там и Пэта Принца и под любопытными взглядами крепких молодых парней в тренировочных костюмах подвергла его расспросам. Принц был приветливее Дэвиса, но ничего нового сказать ей не смог.

Наступило время ленча, и она поела в ресторанчике на Сент-Мартинз Лейн. За ленчем красивый мужчина лет тридцати, говоривший с итальянским акцентом, сел за ее столик и попытался завязать знакомство. Она, не раздумывая, дала ему отпор и поспешила закончить ленч и уйти, а он остался обиженный, в одиночестве.

Немного рассерженная и в то же время польщенная, она решила пройтись пешком. Подобные заигрывания были ей не внове, и она умела их пресечь и тут же о них забыть. Но на этот раз, неизвестно почему, встреча не шла у нее из головы, словно теперь в ее защитной броне появилась брешь. Может быть, оттого, рассуждала она, что мужчина оказался красивым и довольно обходительным. Она даже позволила себе представить, что последовало бы дальше, будь она женщиной другого сорта. Как бы тогда закончился ее сегодняшний день — ужином у Рица или свиданием в какой-нибудь меблированной комнатушке в Бейзуотер? И получила бы она удовольствие и успокоение или просто преходящее удовлетворение, за которым придет прежняя ненасытная потребность?

Одни предположения, которые никогда не осуществятся, потому что это противно ее натуре. Однако ее несколько удивило, что мысли и подробности, касающиеся дальнейшего возможного хода событий, занимают ее столько времени, хотя она и гонит их прочь.

Теперь ее воображение питалось куда более богатым личным опытом, чем в прошлом.

Мистер Фридель редко писал письма и редко наносил визиты, но в тот день Перл получила от отца письмо, в котором он сообщал, что Рэйчел легла в больницу удалять жировик на спине и пробудет там неделю. Перл показала письмо Уилфреду и холодно объявила:

— Пожалуй, мне надо на неделю поехать домой. Отец пишет, что к ним приходит женщина, но только по вечерам, и он, наверное, сбивается с ног один с двумя детьми.

Энджелл посмотрел на нее подозрительными и красными от бессонницы глазами. Что это — новая уловка, чтобы повидаться с Годфри? Но, видит бог, она больше не нуждалась в предлоге. Могла уйти в любую минуту, и он был не в силах ее остановить.

— А кто же будет заботиться обо мне? — спросил он, ощущая в это утро особенно сильное недомогание. Ночью его мучили боли, и он опасался, не камни ли в печени.

— А миссис Джемисон?

— Она ведь не готовит.

— Вы можете питаться у себя в клубе.

Равнодушие к его особе столь явно прозвучало в ее голосе, что его передернуло. Он стал ей безразличен, не нужен. Вот оно бессердечие молодости, ничем не лучше, чем когда дочь отвергает собственного отца. Он предпочел бы враждебность, чем холодное отсутствие всякого интереса. Его семейная жизнь разбита.

И все же она говорила всего о неделе. Может, она все-таки вернется.

— Когда вы собираетесь ехать?

— Надо торопиться, чтобы действительно помочь. Завтра.

Итак, Перл возвратилась в родные пенаты, а Уилфред перебрался в Ганноверский клуб. На его взгляд, это было лучше, чем вкушать одиночество, которое, возможно, скоро станет его перманентным состоянием. Он погрузился в работу в конторе и в бридж в клубе. Ему удивительно везло, и всего за пять вечеров, даже при весьма умеренных ставках, разрешенных в клубе, он выиграл сорок фунтов. Дважды, уходя из конторы затемно, он не ехал автобусом, а брал такси.

В понедельник он вместе с Фрэнсисом Хоуном и Симоном Порчугалом отправился осматривать землю, купленную в Суффолке. Сэр Фрэнсис горел желанием купить и другие небольшие владения поблизости, даже по их теперешним вздутым ценам, так как программа строительства оказалась шире той, что намечалась.

Возвращение домой было для Перл идеальным временным решением проблемы. Это даст ей возможность отдышаться, взглянуть на происшедшее со стороны, поразмыслить. И болезнь Рэйчел явилась идеальным предлогом — позволила ей вернуться домой без особых объяснений. С чувством величайшего облегчения она захлопнула дверь дома № 26 на Кадоган-Мьюз и отправилась в Селсдон.

Мистер Фридель принял ее радостно, с распростертыми объятиями, позволив на этот раз еврейской сердечности взять верх над сдержанностью, свойственной людям его новой родины. Перл легко вернулась к прежней жизни, поселилась в своей старой комнате.