Елена Михалкова - Кто убийца, миссис Норидж?

Пока она говорила, Генри успел овладеть собой. Он снисходительно улыбнулся:

– Миссис Норидж, ваши фантазии любопытны, но беспочвенны. Шарлотта свела с ума трех слуг, пугая их по ночам. Или вы будете отрицать их безумие?

Глаза гувернантки заблестели ярче.

– О да, безумцы! Я могла объяснить все, кроме них. Вот где был настоящий камень преткновения. Если бы не случайность, вряд ли мне удалось бы разгадать ваш замысел, сэр.

– Какая случайность?

– Груша. Гнилая груша.

– При чем здесь груша?! – не выдержал Роджер Хинкли, лихорадочно переводивший взгляд с одного на другого.

Миссис Норидж обернулась к нему.

– Видите ли, сэр, если купить на рынке мягкие груши и принести домой, то через два дня они испортятся.

Роджер Хинкли заподозрил бы, что над ним смеются, но серьезное бледное лицо Шарлотты убеждало его в обратном.

– К чему эта лекция по домашнему хозяйству? – резче, чем следовало, осведомился он.

– А если найти трех помешанных, – с той же интонацией продолжала гувернантка, – и поселить их в Эштонвилле, то рано или поздно их болезнь даст о себе знать.

Повисло молчание. Нарушил его Роджер Хинкли.

– Вы хотите сказать… – медленно начал он.

– Я хочу сказать, сэр, что мистер Эштон задался целью доказать, будто его кузина – сумасшедшая. Ее всегда считали женщиной со странностями – простите, миссис Пирс! – но между чудачествами и болезнью целая пропасть. Первая попытка не увенчалась успехом: доктора не обнаружили у Шарлотты Пирс душевного расстройства. И тогда мистер Эштон решил пойти другим путем. Если в некоем поместье один за другим сошли с ума три человека, то никто не удивится, когда это же несчастье постигнет и четвертого. Старинная легенда на этот раз помогла ему.

– Вы лжете… – сдавленным голосом проговорила Агнесса.

– Вовсе нет, мэм, и вам это хорошо известно. Кельвин Кози в своих поездках не искал материал для книги. Он искал сумасшедших. Подбирал крохи сплетен, крупицы пересудов. О, ваш секретарь проделал действительно кропотливую работу! И ему удалось найти нужных людей. Безумцы, чье помешательство не сразу бросалось в глаза. Душевнобольные, чья болезнь таилась в глубине, до поры до времени не прорываясь наружу. Вам, сэр Генри, оставалось лишь планомерно доводить их до приступов. Вой несуществующего призрака, стук в дверь, шаги по ночам… Несколько капель страха – и плотину прорывало.

– Это ты! – горячо воскликнула Шарлотта. – Ты свел с ума ту молодую женщину! И кухарку, и дворецкого!

Генри Эштон отшатнулся от нее.

Но миссис Норидж не дала ему передышки:

– Все отмечали, что в поместье царит угнетающий дух, и приписывали это призраку. Однако все объяснялось гораздо проще. В вашем доме, сэр Генри, было тяжело находиться, потому что здесь люди медленно теряли рассудок. В глубине души все ждали, когда Шарлотта Пирс, убившая своего мужа, тоже сойдет с ума. На этом призрак старого Томаса угомонился бы, не так ли?

Генри Эштон лишь поморщился.

– Вы делали для этого все возможное, сэр. Для гувернантки отвели самую крошечную и унылую комнату, хотя в доме полно других, окна которых выходят в сад, а не на кладбище. Уволили предыдущую, которая оказалась слишком нормальна для вас. Вы и меня не хотели брать поначалу, даже выдумали несуществующие капризы Лилиан.

– Надо было слушать свой внутренний голос, – вдруг холодно сказал Генри Эштон. – Вы мне сразу не понравились. Но должен же был кто-то заниматься с Лили…

– Молчи, Генри! – взмолилась Агнесса. – А вы, вы, миссис Норидж… Уходите! Уйдите прочь!

Но ее выкрик прозвучал жалко и беспомощно. Агнесса сама почувствовала это и съежилась, словно пытаясь укрыться от обвиняющих взглядов.

Гувернантка обернулась к ней:

– Вам, миссис Эштон, в определенной мере я обязана успехом своего расследования. История про собачку была выдумана вами, чтобы убедить меня в чудовищном характере миссис Пирс. Ведь любому слушателю сразу было понятно, что бедное животное погибло от рук испорченной девушки. К счастью, я догадалась проверить эту историю. Если прежде у меня были сомнения, то после проверки они рассеялись. Старая миссис Эштон терпеть не могла собак. Несчастной болонки, погибшей в колодце, попросту никогда не существовало.

– А, так у вас все-таки были сомнения, – со странной интонацией проговорил Роджер Хинкли. Он смотрел на миссис Норидж недоверчивыми глазами и, кажется, до сих пор не мог поверить в происходящее. Только боль от раны на груди убеждала его в том, что все это ему не снится.