Сирил Хейр - Простым ударом шила

— Мисс Дэнвил эта забава не показалась веселой, когда она о ней узнала, — заметил Моллет.

— Во всем виноват мистер Рикаби. Его никто не просил вот так все вываливать. Препротивный субъект, нам не следовало вообще принимать его в игру.

— Но если бы из этого «сюжета» сделали пьесу, как предлагали вы, мисс Дэнвил все равно бы все узнала, — заметил инспектор.

— Да, но это было бы уже нечто другое. Я имею в виду спектакль. Конечно, рано или поздно она бы все равно узнала. Мистер Иделман все время говорил, что хочет увидеть ее реакцию. Что ж, он увидел ее реакцию во всей красе. О да, увидел!

— Вы только что сказали «красться по дому». Вы проделывали это неподалеку от буфетной, не так ли?

Миссис Хопкинсон кивнула.

— Звучит ужасно, да? — сказала она. — Но это правда. Этим занимались я, мистер Иделман и мистер Вуд. Однажды с нами был мистер Рикаби. Но он вел себя так глупо, что мы его прогнали. А потом мистер Петтигрю застукал нас, и я оказалась в дурацком положении. Похоже, этот человек постоянно ловит меня на какой-нибудь глупости.

— После того случая вы еще когда-нибудь этим занимались?

— Я — нет. Будучи под наблюдением Джудит с одной стороны и мистера Петтигрю с другой, не решилась. Про других не знаю. В любом случае к тому времени все это стало казаться мне бредом.

— Бред или не бред, — сказал Моллет, — но в результате несколько человек оказались хорошо осведомлены о том, как и когда можно незаметно оказаться в определенном месте.

— Вы правы, — признала миссис Хопкинсон. — Прежде я об этом никогда не думала, честное слово. О-о-о! Инспектор, вы считаете, что весь этот «сюжет» был лишь прикрытием для того, чтобы расправиться с мисс Дэнвил? Но если это так, то я ни сном ни духом… Я просто считала, что готовился розыгрыш. Поверьте, я так думала!

— Я не могу отвечать на подобные вопросы, — произнес Моллет ледяным официальным тоном. — Пожалуй, это все, о чем я хотел вас спросить, миссис Хопкинсон.

— Ладно, тогда пойду обедать. Надеюсь, там еще что-нибудь осталось, — сказала дама и удалилась.

Когда она ушла, Моллет повернулся к Джеллаби и вздохнул с большим облегчением.

— Не знаю, как вы, — сказал он, — но я, кажется, созрел, чтобы последовать ее примеру.

— Кого вы предлагаете пригласить следующим? — спросил у Джеллаби Моллет, когда они, пообедав, вернулись в свой временный штаб.

— Эту даму, Браун, — без колебаний ответил Джеллаби. — Похоже, все крутится вокруг нее. Посмотрите: она является причиной всех неприятностей, о которых мы слышали. До происшествия все так или иначе были взбудоражены из-за нее. А когда случилось само происшествие — она тут как тут. Если хотите знать мое мнение, она та самая femme fatale, как говорят французы.

— Ну, со слов мистера Петтигрю, у меня о ней создалось несколько иное впечатление, — возразил Моллет, — но не исключено, что вы и правы. В любом случае посмотрим, что она нам скажет.

Когда мисс Браун явилась, то вместо роковой женщины, нарисованной воображением Джеллаби, перед ними предстала очень расстроенная и явно напуганная девушка. Первое же упоминание имени мисс Дэнвил вызвало у нее поток непритворных слез, который чуть было не положил конец беседе еще до того, как она началась. Моллет хотел было отложить разговор, чтобы дать ей успокоиться, но она покачала головой.

— Все в порядке, — сказала она наконец, комкая в кулаке мокрый носовой платок. — Лучше не тянуть, а покончить с этим прямо сейчас. Вы должны меня простить, ведь мисс Дэнвил была очень дорогим для меня человеком и так по-доброму ко мне относилась… До сих пор не могу поверить, что это действительно произошло.

— Вы были самым близким другом мисс Дэнвил здесь, в Марсетт-Бее? — спросил Моллет с таким теплым участием, которое расположило бы к доверительности даже устрицу. Мисс Браун кивнула. — Делилась ли она с вами сведениями о своей жизни?

— Не очень, — последовал ответ. — Не думаю, что ей было что особо рассказывать. Она всегда жила очень тихо. Мне известно лишь, что в молодости — приблизительно в моем возрасте — она была помолвлена, но ее жених внезапно погиб, то ли в автокатастрофе, то ли еще как-то, и это… это повергло ее в депрессию.

— Вы имеете в виду клиническую депрессию?

— Несправедливо так ставить вопрос, — ответила мисс Браун с гораздо большим воодушевлением, чем прежде. — Здесь все упорно стараются представить дело так, будто она была сумасшедшей. А она лишь смотрела на вещи не так, как другие люди, имела особую шкалу ценностей. Она верила, что мир иной важнее, чем этот. Эта вера значила для нее все. Она сама говорила, что это самое главное, чему научила ее жизнь.