Сирил Хейр - Простым ударом шила

— Филипс, — подсказал Джеллаби.

— Это единственный человек, о котором я что-то знаю, — сказал Петтигрю. — Он был секретарем поверенного.

— Конечно, — согласился Моллет. — Что там я говорил вам о его фирме, мистер Джеллаби?

— Слияние, — коротко ответил Джеллаби.

— Да-да. Как раз накануне войны его фирма осуществляла юридическую поддержку слияния двух конкурирующих торговых ассоциаций. Не знаю, это ли послужило причиной того, что Филипс оказался здесь, но похоже на то.

Петтигрю рассмеялся.

— Я просто подумал, — сказал он в порядке объяснения, — что вам едва ли нужно было спрашивать меня, имел ли я какое-нибудь отношение к торговле. Ответ вам должен был быть известен еще до того, как вы задали вопрос.

— Совершенно верно, сэр, — серьезно ответил Моллет.

— Итак, инспектор, в продолжение…

— Итак, чтобы не затягивать, скажу, что кое-кто из этих людей оказался в положении, когда их общественный долг и их частный интерес не совсем совпадают. Вы меня понимаете, сэр?

— Увы, такова человеческая натура.

— Не сомневаюсь, что девяносто девять человек из ста безупречно честны. Но всегда остается вероятность наличия сотого.

— Не хотите ли вы сказать, инспектор, что прибыли сюда только по причине существования столь малой вероятности?

— Нет, по немного более определенной причине, — признался Моллет. — Появились кое-какие свидетельства — утечка информации, бреши в системе контроля и тому подобное, — убедившие нас в целесообразности некоторой разведки на местности. Большего я вам сказать не могу.

— А я — последний человек, который захотел бы расспрашивать вас об этом. Что ж, инспектор, по крайней мере вы придали новый интерес моей жизни в Марсетт-Бее, и за одно это я у вас в неоплатном долгу. Мне пора возвращаться. У хозяина появился взгляд, который подсказывает мне, что он собирается закрывать паб. Самый большой вред от посещения таких мест полицией состоит в том, что их хозяева становятся чертовски пунктуальными. Спокойной ночи. Не думаю, что смогу оказаться вам чем-нибудь полезным, но если вдруг замечу что-то относящееся к сфере ваших интересов, дам вам знать.

— Буду чрезвычайно признателен, сэр. В здешнем полицейском участке меня всегда разыщут. Доброй ночи, сэр. Да, кстати…

— Да?

— Что вы там говорили о заговоре с целью убийства начальника управления? Полагаю, сэр, это была просто шутка?

— Простите, если разочарую, но это именно так. И боюсь, весьма неудачная шутка. Доброй ночи.

Появление Моллета в Марсетт-Бее и дело, которое привело его туда, как и сказал Петтигрю, добавили интереса его пребыванию в стенах управления, но в течение десяти дней, последовавших за их встречей в «Бойцовом петухе», у него не было времени поразмыслить над этим. На юрисконсульта внезапно обрушилась гора работы, которая требовала его ежедневного долгого присутствия в офисе, а в завершение — молниеносного броска в Лондон, где вопрос о новых поправках подробно обсуждался в политических кругах, которые принято называть «высшим уровнем». В течение этого времени он иногда издали видел Моллета на улице, а один раз — в кабинете начальника управления, который инспектор покидал в тот момент, когда он сам явился туда. Моллет всегда проходил мимо, лишь едва заметным кивком выдавая знакомство. Петтигрю не нужно было объяснять, что Моллет не хочет публично привлекать к себе ненужное внимание. Со своей стороны Петтигрю, несмотря на расплывчатое обещание помощи, не имел особого желания интересоваться мошенничествами, которые расследовал инспектор, даже если бы у него и нашлось на это время. Он не сомневался, что это было бы скучно и, вероятно, утомительно. «Не моего ума дело», — с облегчением повторял он мысленно и снова погружался в работу.

Наконец мало-помалу напряжение спало. Куча папок начала рассасываться и больше не распухала от новых поступлений, которые в течение предыдущего периода наводняли его поднос с надписью «Входящие». Телефон теперь молчал часами. Вскоре Петтигрю уже мог поднять голову и посмотреть на стоящую по другую сторону стола мисс Браун, побледневшую, но не сломленную кризисом и терпеливо стенографирующую его нескончаемые докладные записки. А потом наступил день, когда совершенно неожиданно стало нечего делать. Последняя распечатка была вычитана, последнее письмо подписано, последний документ подшит в последнюю папку. И мисс Браун, как исключительно добросовестная сотрудница, спросила: