Агата Кристи - Смерть у бассейна

— Я до завтрака восемь раз чихнула, — важно сообщила Зена.

— Это ты от жары чихала, — ответил Джон.

— И вовсе не жарко, — сказал Теренс. — В гостиной например, очень холодно.

Джон встал.

— Вы кончили? Ну, в путь. Ты готова, Герда?

— Минуточку, Джон. Я еще должна кое-что сделать.

— Уверен, что это кое-что можно было сделать раньше. Чем ты занималась все утро?

Он в досаде вышел из столовой. Герда кинулась в спальню. Ее рвение сделать все быстрее обычного лишь замедляло дело. Ну почему она не могла собраться? Ведь его уложенный чемодан давно ждет в холле. Почему, скажи же на милость…

Зена забежала вперед, сжимая в руке довольно потрепанные карты.

— Сказать твою судьбу, папа? Я умею. Мне мама объяснила. И Терри. А еще Льюис, Джейн и Кук.

— Валяй.

Сколько еще Герда прокопается? Ему не терпелось убраться из этого опостылевшего дома, с этой надоевшей улицы и из этого города, полного хворых, насморочных и хилых. Он хотел леса, сырой листвы. И изысканной отгороженности от мира Люси Энгкетл, всегда казавшейся ему почти бестелесной.

Зена со значительным видом разложила карты.

— Вот, папочка, ты в середине. Червовый король. На кого гадают, тот всегда червовый король. Остальные карты я кладу лицом вниз. Две слева, две справа, одна над тобой — значит, у нее над тобой власть, и одна под тобой — над ней у тебя власть. А этой я покрываю тебя. Та-ак, — Зена перевела дыхание. — Переворачиваем. Справа бубновая дама. Рядышком…

«Генриетта», — подумал он. Его на миг увлекла и позабавила Зенина торжественность.

— Рядом с ней трефовый валет — какой-то тихий молодой человек. Слева от тебя восьмерка пик — тайный недруг. Папа, у тебя есть тайный недруг?

— О котором бы я знал? Нет.

— А дальше дама пик — какая-то сильно старая тетя.

— Леди Энгкетл, — сказал он вслух.

— А эта над тобой и имеет над тобой власть — червовая дама.

«Вероника, — подумал он. — Вероника? Какой же я болван. Что мне теперь Вероника?»

— А эта под тобой и у тебя над ней власть. Дама треф.

Герда влетела в комнату.

— Вот я и готова, Джон.

— Ой, мама, подожди. Я гадаю на папу. Вот уже последняя карта, — самая важная. Которой ты покрыт.

Неумелые Зенины пальчики перевернули карту. Зе-на испуганно разинула рот.

— О, это туз пик. Обычно это значит смерть… но…

— Ваша мать, — сказал Джон, — собирается задавить кого-нибудь по пути за город. Пошли, Герда. До свидания, друзья. Постарайтесь вести себя прилично.

В субботу утром Мэдж Хадкасл спустилась вниз около одиннадцати. Завтракала она в постели, потом почитала, вздремнула немного и, наконец, встала. Приятно побездельничать! Подходит время ее отпуска. Мадам Элфредж уже сидит в печенках — а это верный признак.

Парадная дверь вывела ее на прекрасное осеннее солнце. Сэр Генри Энгкетл сидел на плетеном стуле, читая «Таймс». Он поднял взгляд и улыбнулся. Он любил Мэдж.

— Что скажете, дорогая?

— Я проспала все на свете, наверное.

— Второго завтрака вы еще не пропустили, — сказал сэр Генри, улыбаясь.

Мэдж уселась рядом и сказала со вздохом:

— До чего у вас приятно!

— А вы как будто немного осунулись?

— Да нет, я в форме. Как все же хорошо удрать подальше от этих толстух, норовящих натянуть платьице на размер-другой поменьше!

— Выглядит это, наверное, устрашающе.

Сэр Генри помолчал и добавил, глянув на ручные часы:

— Эдвард будет поездом в 12.15.

— Вот как? — вымолвила Мэдж и сделала паузу. — Я уже давно не видела Эдварда.

— Он все такой же. Почти не покидает Айнсвика.

«Айнсвик, — подумала Мэдж, — Айнсвик!» У нее заныло сердце. Те счастливые дни в Айнсвике…

Поездки туда предвкушались месяцами. «Я собираюсь в Айнсвик». За много-много дней она лежала без сна ночи напролет и думала об этом. И день, наконец, наставал. Маленькая сельская станция, где лондонский экспресс останавливается лишь по заявке кондуктора. «Даймлер», ждущий снаружи, просека, последний поворот под арку ворот и дальше парком, покуда не выезжаешь на простор… И вот он, дом — большой, белый, приветливый. Старый дядя Джеффри в пестрой твидовой куртке… «Ну-ка, молодежь, веселись!» И они веселились: Генриетта — только что из Ирландии, Эдвард, наездами из Итона, и она сама — из безобразного фабричного городишки на севере. До чего все это было похоже на рай! Но самое главное — Эдвард, Эдвард! Высокий, мягкий, застенчивый и неизменно добрый. Только, разумеется, никогда не уделявший ей много внимания, потому что здесь же была Генриетта.