Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты

Под водой вырисовывалось что-то похожее на настил. Я не мог понять, что это такое, и спросил Чесса.

— До того, как поставили плотину, там был причал для лодок. А потом из-за плотины вода поднялась, и старый причал ушел на шесть футов под воду.

Истрепанной веревкой к причалу была привязана лодка-плоскодонка. Она лежала на воде почти без движения. Воздух был чист и неподвижен, светило солнце, и все вокруг было наполнено спокойствием, какого никогда не ощутишь в городе. Я мог бы стоять здесь часами, если бы только имел право забыть про Дерека Кингсли, его жену и ее приятелей.

Я ощутил толчок в бок и услышал голос Чесса, прозвучавший как раскат горного грома. Чесс сказал:

— Посмотри!

Его жесткие пальцы так впились в мою руку, что я чуть не застонал. Глядя прямо вниз, Чесс всем телом навалился на ограждение, лицо его побледнело под загаром. Я тоже уставился на воду.

Из темноты, из-под края зеленого притопленного деревянного настила, что-то появилось, качнулось и опять скрылось из поля зрения.

Что-то чрезвычайно похожее на человеческую руку.

Билл Чесс резко выпрямился. Повернулся и, не произнося ни звука, пошел с причала. Склонился над грудой камней и принялся ее ворочать. Было слышно его тяжелое дыхание. Билл выворотил один камень, поднял его на грудь и зашагал с ним по причалу. Камень весил фунтов сто, не меньше. Мышцы на шее Чесса вздулись под загорелой кожей, как веревки. Сквозь плотно сжатые зубы со свистом вырывался воздух.

Дойдя до конца причала, Чесс встал поустойчивее и поднял камень вверх. На секунду застыл, на глаз прикидывая расстояние. Изо рта вылетел какой-то страдальческий звук, тело резко склонилось над задрожавшим ограждением, и тяжелый камень полетел в воду.

Нас обдало брызгами. Камень попал прямо в то место с краю притопленного настила, из-под которого то появлялось, то исчезало то самое нечто.

Поверхность озера вспенилась, по воде побежали круги, наконец послышался запоздалый звук треснувшего под водой дерева. Вдруг из-под воды выскочила старая гнилая доска, взмыла над поверхностью, шлепнулась и поплыла по воде.

Вода успокоилась. В глубине ее что-то шевельнулось. Что-то большое, черное и бесформенное, необычайно вяло и медленно, вращаясь, начало подниматься к поверхности. Я разглядел набухшую шерстяную ткань, кожаную куртку чернее чернил, широкие брюки. Разглядел туфли, а между ними и краем брюк — какое-то отвратительное вздутие. Увидел локон русых волос, на мгновение распрямившийся по поверхности, а потом опять свернувшийся.

То, что поднималось, перевернулось в воде еще раз — и показалась одутловатая рука, похожая на руку уродца. Потом показалось лицо. Распухшее, мясистое, бесформенное, без глаз, безо рта. Серая тестообразная плоть, кошмар с человеческими волосами.

На том месте, что когда-то было шеей, виднелось врезавшееся в кожу ожерелье из крупных, грубо обработанных зеленых камней; между камнями поблескивало что-то похожее на цепочку.

Билл Чесс с такой силой впился в ограждение, что у него побелели суставы пальцев.

— Мюриэл! — прохрипел он. — Боже правый, это же Мюриэл!

Через окно этого деревянного здания виден край стойки, заваленной пыльными папками. На застекленной двери облупившиеся черные надписи: «Начальник полиции. Начальник пожарной охраны. Городской констебль. Торговая палата» В нижнем углу к стеклу приклеена карточка ЮСО [8] Объединенная служба организации досуга войск. и эмблема Красного Креста.

Я вошел. В одном углу стоит пузатая печка, в другом, рядом со стойкой, — письменный стол с откидной крышкой. На стене висит огромная голубая карта округа, рядом — вешалка с четырьмя крючками, на одном из которых висит обшарпанный, залатанный дождевик. На стойке по соседству с пыльными папками покоятся обыкновенная потрескавшаяся ручка, грязная промокашка и заляпанный пузырек высохших чернил. Стена над столом испещрена номерами телефонов. Цифры кривые, словно выведенные детской рукой, но написаны основательно, так просто их не сотрешь.

За столом на деревянном стуле сидит мужчина, ноги стоят вдоль плоских досок словно на лыжах. Справа от мужчины — плевательница таких размеров, что в ней можно было бы уместить свернутый кольцами брандспойт. На затылке мужчины сидит шляпа-стетсон, вся в пятнах от пота, безволосые руки удобно сложены на животе чуть выше пояса стираных-перестиранных штанов цвета хаки. Рубашка того же цвета, что и штаны, только еще сильнее вылинявшая. Все пуговицы застегнуты до самой толстой шеи, сверху красуется галстук. Волосы у мужчины мышино-коричневые, и лишь виски цвета старого снега. Сидит он большей частью на левом бедре, потому что на правом висит кобура, из которой на полфута высовывается рукоять солидного сорокапятидюймового револьвера. Один луч звезды, которая приколота к груди мужчины с левой стороны, погнут.