Найо Марш - Смерть в овечьей шерсти

— Именно так. Я слишком витиевато выразился. Если фактические улики ничего не говорят о мотиве преступления, вдруг что-нибудь подскажет коллективный портрет Флоренс? — лихорадочно оживился Фабиан.

— Если мы сумеем его нарисовать.

— Почему бы и нет? — настаивал Фабиан.

Аллейну стало ясно, что все пережитое не прошло для его собеседника даром — изрядно расшатало — нервную систему.

— Если собрать нас всех и разговорить, вы как специалист с непредвзятым взглядом обязательно сумеете что-то из этого извлечь. По тембру наших голосов, по оговоркам, по уверткам. Человек с вашим опытом умеет распознавать такие знаки. Вы согласны?

— Человек с моим опытом должен относиться к таким знакам с большой осторожностью, — ответил Аллейн, стараясь не допустить в голосе назидательности. — Их нельзя считать уликами.

— Да, но в совокупности с уликами?

— В этом случае их, разумеется, следует принимать во внимание.

Фабиан нетерпеливо продолжил:

— Я хочу, чтобы вы имели перед собой собирательный образ Флосси. Одного моего мнения о ней явно недостаточно. В моих глазах она выглядела как некое воплощение высокомерной деловитости. Но Урсула, например, считала и до сих пор считает ее замечательной женщиной, для Дугласа она была легко управляемой и весьма выгодной тетушкой, а для Теренс — строгой и требовательной начальницей. Однако я не имею права говорить за других. Я хочу, чтобы вы беспристрастно выслушали нас всех.

— Вы же сказали, что в последние полгода все вы не обмолвились о ней ни словом. Как же я посягну на ваш обет молчания?

— Но ведь детектив — это своего рода штопор, открывающий бутылку, — нетерпеливо возразил Фабиан.

— В самую точку, да поможет нам Господь, — добродушно согласился Аллейн.

— Вот видите! — торжествующе вскричал Фабиан. — Я вам обеспечу полную поддержку. Вы вряд ли столкнетесь с большими трудностями. С ними будет не сложнее, чем со мной. Мне ведь стоило титанических усилий написать вам письмо. Я и потом мучился. Если бы мог, вернул его. Вы не представляете, как я боялся начинать разговор, однако теперь разговорился и болтаю без удержу.

— А вы предупредили их о моем визите?

— Сказал, что вы здесь будете находиться как официальное лицо с ведома полиции и секретных служб. Честно говоря, их это не слишком волнует. Сразу после происшествия все в усадьбе изрядно перепугались, каждый боялся попасть под подозрение. Но мы четверо никогда не подозревали друг друга. Позже, когда полицейские замучили нас своим следствием, мы перестали испытывать что-либо, кроме усталости. Мы были просто в изнеможении, на пределе. Потом все прекратилось, однако вместо облегчения мы почувствовали какое-то внутреннее беспокойство, о котором предпочитали не говорить. Началась какая-то кошмарная игра в прятки. Думаю, они даже обрадовались, когда узнали о вашем приезде. Им известно, что ваш визит как-то связан с нашим «проектом икс», как высокопарно называет его Дуглас.

— Выходит, они знают о ваших разработках?

— Только в общих чертах, не считая Дугласа. Так уж получилось.

Аллейн бросил взгляд на суровый пейзаж.

— Рискованный шаг, — заметил он и после небольшой паузы добавил: — Вы хорошо все обдумали? Вы отдаете себе отчет, что придется идти до конца и вы уже не сможете ничего изменить?

— Я думал об этом ad nauseam [3] До тошноты (лат.). .

— Считаю своим долгом вас предупредить. Я ведь часть государственной машины. Любой может привести меня в действие, но только государство сможет меня остановить.

— Согласен.

— Ну что ж, я вас предупредил.

— Все равно угощу вас хорошим ужином.

— Значит, вы хозяин дома?

— Да. А вы разве не знали? Дядя Артур оставил Маунт-Мун мне, а Флосси завещала все свои деньги Дугласу. Так что здесь как бы два хозяина.

Дому в Маунт-Мун было уже под восемьдесят, а в Южном полушарии это немалый возраст. Его построил дед Артура Рубрика, который завез сюда лес на телегах, запряженных волами. Сначала это была скромная четырехкомнатная постройка, которая постепенно разрасталась, приобретя особо внушительные размеры во времена миссис Рубрик, которая неутомимо расширяла жилье своего супруга, компенсируя этим отсутствие прибавления в его семействе.

Дом имел смутное сходство с усадебным домом в графстве Сомерсетшир, который дедушка Артура великодушно уступил брату, менее склонному к поиску приключений. Викторианский фронтон и неизбежная оранжерея в сочетании с фамильными портретами и явным излишком мебели безошибочно указывали на английское происхождение хозяев.