Найо Марш - Смерть в овечьей шерсти

— Я знаю, — ответил Аллейн. — Может, это и глупо, но мне хотелось бы послушать самому, раз уж я здесь. Кларку и Джексону такая обстановка не в диковинку. Они новозеландцы — можно сказать, родились в шерсти. Им легче разобраться.

Мистер Уилсон презрительно рассмеялся.

— Это они-то? Да что они понимают в нашем деле? Слонялись тут, как пара долбаных жирафов.

— В таком случае мне лучше услышать эту историю от вас, — сказал Аллейн, мысленно извиняясь перед своими коллегами.

— Никакая это не история, — возразил мистер Уилсон. — Это я сам видел. Какая там, к черту, история.

— Бен, расскажи мистеру Аллейну, как ты открыл сарай и что там увидел, — посоветовал Фабиан.

— Именно, — поспешил согласиться Аллейн. — Мне бы хотелось знать, что вы делали в то утро. Шаг за шагом. Чтобы я понял, что произошло. Шаг за шагом, — повторил он. — Поставьте себя в мое положение, мистер Уилсон. Представьте, что вам надо выяснить, что точно происходило на рассвете, скажем, на консервном заводе, в пансионе для молодых девиц или в роддоме. Я хочу сказать…

Аллейн протянул мистеру Уилсону свой портсигар и чуть нервно хлопнул его по плечу:

— Ради Бога, не стесняйтесь, вываливайте все как есть.

— Ладно уж, — обреченно проговорил мистер Уилсон, зажигая новую сигарету от окурка.

Аллейн присел на тюк с шерстью.

Мистер Уилсон оказался лучшим рассказчиком, чем можно было ожидать. Несмотря на свойственную ему лаконичность и презрение к деталям, он с помощью Фабиана, выступавшего в качестве переводчика, довольно сносно справился с задачей. Постепенно перед Аллейном развернулась картина трудового дня в стригальне.

В то утро все находились в дурном настроении. Ночью, когда работники возвращались с танцев, у ворот усадьбы их грузовик проколол шину, и его решили бросить там до утра. Работягам пришлось полмили идти пешком, и за это время они слегка протрезвели. Говорили мало, пока не дошли до загонов, где между двумя стригалями вдруг возник жаркий спор о политике.

— Я велел им заткнуться, и мы все отправились на боковую, — сообщил мистер Уилсон.

По дороге домой у мистера Уилсона началось острое желудочное расстройство. Когда работники добрались до бараков, его совсем скрутило, и оставшуюся часть ночи он провел далеко не лучшим образом.

На рассвете все были уже на ногах. Небо затянуло тучами, и когда Элби Блэк пошел открывать сарай, уже накрапывал дождь. Это означало, что после стрижки овец, стоявших под крышей, стригалям придется ждать, пока обсохнет следующая партия. Был последний день стрижки, и днем за шерстью должен был приехать грузовик. Элби Блэк хотел зажечь керосиновую лампу, но обнаружил, что мальчишки ее не заправили, хотя он их об этом просил. Выругавшись, он решил ограничиться свечой, но тут выяснилось, что она полностью сгорела, утопив фитиль в воске. Взяв новую свечу, он вытащил из подсвечника огарок и бросил его в стойло. К этому времени достаточно рассвело, и свеча уже не потребовалась. Когда появился мистер Уилсон, Элби нажаловался ему на мальчишек. Тот, измученный недомоганием, обругал их последними словами. Он разъярился еще больше, когда обнаружил в контейнере «какую-то свалку вместо шерсти». Руно было все какое-то раздерганное, словно кто-то переворошил его, а потом пытался уложить как было.

— Шерсть складывают в контейнеры по сортам? — спросил Аллейн.

— Верно. Это был второй сорт. Я сперва подумал, что это мальчишки-подручные залезли в сарай, пока мы были на танцах, и стали баловаться с шерстью.

Однако мальчишки все яростно отрицали. Они божились, что налили керосина в лампу и не трогали свечу, в которой воску было добрых пять дюймов. Потом Томми Джонс стал надевать свой комбинезон, висевший на гвозде рядом с помостом, он попал ногой в прореху в штанине и порвал ее окончательно. Томми немедленно набросился на Элби Блэка, обвинив его в посягательстве на чужую спецодежду, причем совсем новую. Элби тоже все отрицал. Заметив на комбинезоне темные пятна, мистер Джонс распалился еще больше.

Стригали приступили к работе. Сухих овец оставалось все меньше, их место занимали мокрые, которым еще предстояло обсохнуть. Пришли Фабиан и Дуглас, обеспокоенные погодой. К этому времени у находившихся в сарае окончательно испортилось настроение. Один из стригалей сильно порезал овцу, и Дуглас, стоявший рядом, оказался в лужице крови.

— Ох, и обозлился он, — задумчиво произнес мистер Уилсон.

В этот момент появился Артур Рубрик. Он шел с трудом и сильно задыхался.