Сирил Хейр - Трагедия закона

О том, что случилось в тот день, рассказывать особо нечего. Судья находился в четырех ступеньках от пола, в одной руке он сжимал белые лайковые перчатки, другой деликатно поддерживал полы мантии, когда Хильда, на сей раз присутствовавшая в комнате ожидания, вдруг издала панический вопль и стремглав бросилась вперед как раз в тот момент, когда судья, оступившись, полетел вниз головой. В первый миг показалось, что сейчас случится большое несчастье, но Хильдино присутствие духа предотвратило падение тяжелого, с плохо гнущимися суставами мужчины, которое могло плохо для него кончиться. Она подоспела вовремя, чтобы принять его вес на свое плечо, и оба унизительно, но невредимо свалились на пол.

Маршал и помощник шерифа помогли им встать; парик был поднят с пола и водружен обратно на голову судьи, мантию поспешно отряхнули, и были произнесены все неизбежные в случае подобных маленьких несчастий восклицания. Хильда, однако, ничего не восклицала. Убедившись в том, что муж не пострадал, и весьма раздраженно ответив на вопрос о ее собственном состоянии, что она в порядке, чего не скажешь о ее платье, она прервала поток сочувствий и твердо заявила:

— Что я хочу знать, так это как это случилось!

Ответ прозвучал с верхней площадки, откуда за происшествием наблюдал Сэвидж:

— Думаю, на той ступеньке сломался прут, который держит ковер, миледи.

— А почему, черт возьми, он должен был сломаться? — сказала она, подходя к лестнице, чтобы удостовериться лично.

На этот вопрос никто не мог ей ответить.

— Опасная вещь эти пруты, — заметил помощник шерифа. — Помню…

— Мистер помощник шерифа, если вы готовы, думаю, нам пора, — перебил его Барбер, у которого не было ни малейшей охоты выслушивать воспоминания о несчастных случаях, произошедших с другими людьми.

— Наверное, я сегодня в суд не поеду, — сказала Хильда.

— Как хочешь, дорогая. Полагаю, тебе не помешает немного полежать. Боюсь, ты сильно переволновалась.

— Нет, я же сказала, что в полном порядке. Просто передумала.

Когда все остальные покинули комнату, Хильда посмотрела на Дерека взглядом, который принято называть многозначительным. Дерек это сразу понял, однако, к сожалению, не смог расшифровать, что именно он означал. Хильда, без сомнения, выглядела очень решительной и взволнованной, но чем? Не могло же ей прийти в голову, что этот инцидент имел какое-то отношение к предполагаемому заговору против судьи?

Но как оказалось, именно это ей в голову и пришло. Тем вечером она отозвала его в сторону.

— Дерек, я хочу поговорить с вами, — серьезно сказала она. — Утром я очень внимательно осмотрела пруты на ступеньках. Все они исключительно крепкие. Их крайне трудно сдвинуть с места. Но этот был намеренно выдернут из гнезда.

— Но это невозможно, — возразил Дерек. — Кому, Господи прости, это могло понадобиться?

— Об этом-то я себя и спрашиваю, — мрачно ответила Хильда.

— Ну, я могу предположить лишь то, что это была служанка. Им, наверное, положено вынимать и чистить пруты.

— Я поговорила со служанкой. Она категорически утверждает, что не прикасалась к этим прутам ни разу с тех пор, как мы приехали.

Дерек, припоминая комментарий Бимиша по поводу здешней прислуги, вынужден был признать, что, вероятней всего, так и было. Допустив, что шокирующее подозрение Хильды имеет под собой основание, он попытался рассмотреть другие возможности. Последним, кто пользовался этой лестницей, предположительно был Сэвидж. Неужели он мог не заметить сдвинутого с места прута? Не обязательно, поскольку он шел вверх. Наблюдая сверху за падением судьи, он выглядел искренне удивленным. Или все же удивление было наигранным? Задним числом трудно точно восстановить в памяти выражение чьего-то лица. Может, в нем было что-то особенное?..

— Теперь вы понимаете, почему я считаю, что мы не должны ослаблять бдительность? — говорила между тем Хильда. — Очевидно, что опасность может грозить изнутри так же, как снаружи, и мы должны быть к этому готовы. Ужасная ситуация: я не знаю, кому можно доверять.

И снова Дерек вспомнил замечание Бимиша: «либо кто-то извне — либо кто-то изнутри». А если изнутри, то Сэвидж подходит не хуже любого другого. Но почему именно Сэвидж? Что он, Дерек, на самом деле знает обо всех этих людях, с которыми делит свою бродячую жизнь последние несколько недель? Что в действительности стоит за молчаливостью Грина, подобострастием Сэвиджа, фамильярностью Бимиша? Или все происходящее, заимствуя выражение того же Бимиша, — лишь галлюцинация? Конечно, все это слишком абсурдно, чтобы быть правдой, эпизоды слишком уж не согласуются между собой, версия Хильды слишком оторвана от обычной жизни. Единственный несомненный факт состоял в том, что ее светлость находилась в крайне взвинченном состоянии. Но еще немного, чувствовал Дерек, и его собственное состояние будет ничем не лучше.