Эрл Гарднер - Совы не моргают

— Патриотизм? — спросил я.

— Мы все должны внести вклад, — произнесла Берта елейным голосом.

— Ладно, — сдался я. — Ты хочешь встретить Хейла вместе со мной?

— Ты думаешь, я должна?

— Да.

— Хорошо, дружок, как скажешь.

Я потянулся и зевнул.

— Мне надо связать кое-какие концы с концами.

Я встречу тебя в семь-сорок пять на месте.

— Я буду, — пообещала Берта. — Хочу дождаться послеобеденную почту. Я жду посылку. Когда она придет, я тебе кое-что покажу. Ты увидишь, как Берта умеет делать выгодные покупки. Торговлей заниматься нельзя, а я получу дешево настоящий шелковый трикотаж. Ты здорово удивишься.

Я отправился в публичную библиотеку и провел вторую половину дня за чтением подшивок старых газет.

Читал все, что было напечатано о человеке, нападавшем на влюбленные парочки. Особенно внимательно я прочел все о деле Крейга.

Выйдя из библиотеки в пять тридцать, я отправился в отель, но остановился на Пятой улице около чистильщика обуви. Купил вечернюю газету и стал ее читать, пока он чистил мои ботинки.

В колонке частных объявлений мне попалось нечто любопытное.

«Роб. Я здесь, в Лос-Анджелесе. Нам необходимо немедленно поговорить. Независимо от того, что тебе сказали, я принимаю близко к сердцу твои интересы. Позвони: Гельман 6—9544 и спроси меня. Эдна К.»

Ботинки были почти вычищены. Я удивил чистильщика, вскочив со стула, сунув ему четверть доллара и сказав:

— Это все, что нам сейчас нужно.

Такси примчало меня в отель. Я взял ключ и поднялся в свой номер. Там была горничная. Она убиралась в комнатах. Роберты не было. Она, очевидно, вышла ненадолго за покупками, потому что очень тонкая, персикового цвета ночная сорочка лежала на кровати вместе с парой чулок приблизительно того же цвета. В изножье кровати лежал бумажный пакет, красивая вместительная дорожная сумка стояла на стуле. Сумка была пуста. На ней еще сохранился ярлык с ценой. На полу валялась газета.

Я пошел в свою комнату, поднял трубку и сказал девушке на пульте:

— Моя сестра позвонила своей подруге и отправилась к ней. Она оставила мне телефон, а я потерял его. Можете ли вы посмотреть в регистрационном журнале и сказать последний номер телефона, который вызывали из этой комнаты?

— Минуту.

Я подождал около десяти секунд. Потом она сообщила мне: «Гельман 6—9544».

— Правильно, — сказал я. — Будьте любезны, соедините меня еще раз по этому номеру.

— Я подождал у телефона, наконец меня соединили, и чей-то голос сказал:

— Отель «Палмвью».

— У вас остановилась Эдна Катлер из Нового Орлеана? — спросил я.

— Сейчас уточню.

Еще через пять секунд я получил информацию. Мисс Катлер выписалась примерно двадцать минут назад. Она не оставила своего нового адреса.

Я положил трубку, спустился на лифте в вестибюль, зашел в магазин дорожных принадлежностей, купил чемодан, положил туда бумажный пакет, лежавший на кровати Роберты, не распаковывая его, ночную рубашку и чулки. Кремы и туалетные принадлежности я сложил в маленькую сумку, которую она купила. Намочил полотенце, вытер все, что мог, чтобы не оставалось отпечатков пальцев. Протер дверные ручки, зеркала, поверхность шкафа — все, что, как мне казалось, она могла трогать. Закончив с этим, я позвонил администратору и попросил прислать кого-нибудь за багажом. Сказал, что наша мать скончалась, мы с сестрой отправляемся к другой нашей сестре, которая живет в Венеции и совершенно подавлена. Мы не хотим оставлять ее одну.

Я взял такси и отправился на вокзал, отпустил машину, оплатил багаж, надписал адрес моего офиса, запечатал конверт и опустил его в почтовый ящик. Взглянул на часы и увидел, что у меня только и осталось времени заехать в офис, забрать Берту и отправиться в аэропорт.

Самолет появился в воздухе, сопровождаемый ревом.

Он летел на высоте нескольких футов над землей. Наконец огромный трансконтинентальный лайнер коснулся колесами бетонной полосы, снизил скорость, медленно подрулил к площадке, грациозно развернулся и остановился почти напротив выхода с поля.

Эмори Г. Хейл был вторым пассажиром, показавшимся из самолета. Он разговаривал с каким-то довольно изысканного вида мужчиной с коротко подстриженными седыми усами, в очках — слишком похожий на банкира, чтобы быть им.

Хейл, казалось, пребывал в отличном расположении духа, будто совершил чудесную поездку. Увидев нас, он пошел навстречу с протянутой для приветствия рукой и своеобразной улыбкой на лице.