Эрл Гарднер - Дело об отложенном убийстве

— Тоже не знаю, но, кажется, она что-то недоговаривает.

Мейсон кивнул с отсутствующим видом, наблюдая за хвостовыми огнями автомобиля, идущего впереди.

— Чем больше я размышляю об этом, тем большее облегчение испытываю, что не поднимался на яхту, — признался он.

— Наверное, бессмысленно напоминать тебе о том, что ты страшно рисковал бы в таком случае.

— Конечно, бессмысленно, — улыбнулся Мейсон. — Мне приходится рисковать. Если я берусь за дело, то считаю своим долгом на сто процентов отдавать свои способности и возможности клиенту. Я иду до конца. Я делаю все, что в моих силах, чтобы добраться до фактов, и иногда приходится срезать углы.

— Кому ты об этом рассказываешь? — усмехнулась Делла.

Мейсон взглянул на нее.

— Но тебе свою шею подставлять совсем необязательно, — заметил он.

Очевидно, Делла решила, что никаких комментариев от нее не требуется, и промолчала.

Они ехали, не говоря ни слова, пять или шесть минут, пока не достигли бульвара. Затем Мейсон обогнал машину Мэй Фарр.

— Хочешь, чтобы я следила за ее фарами? — спросила Делла Стрит.

— Нет, мне все видно в зеркало заднего обзора, — ответил Мейсон.

Дождь шел стеной. Зигзагообразные молнии освещали окрестности зловещими зеленоватыми вспышками, за которыми практически сразу же следовали оглушительные раскаты грома.

Примерно через пятнадцать минут фары следующей за ними машины дважды мигнули. Адвокат свернул на обочину и остановился. Мейсон поднял воротник плаща, чтобы потоки воды не лились за шиворот, и побежал к машине Мэй Фарр, мотор которой работал на холостом ходу, «дворники» работали на максимальной скорости. В свете фар можно было видеть падающие капли дождя, казавшиеся золотыми шариками.

Мэй Фарр опустила стекло, как только Мейсон поравнялся с ее машиной.

— Если не ошибаюсь, это здесь.

— Насколько вы уверены?

— Почти уверена. Я помню вон тот ларек, где продают булочки с горячими сосисками. Мне кажется, мы после него проехали ярдов пятьдесят.

Мейсон посмотрел на белое строение.

— Они уже не работают. А когда вы здесь проезжали, свет у них горел?

— Да.

— Что конкретно сделал Андерс? Вышел из машины и забросил его как можно дальше, просто бросил револьвер или открыл дверцу машины и, не выходя, кинул его?

— Он вышел, встал у машины, взял револьвер за ствол и забросил как можно дальше.

— Через забор?

— Да.

Мейсон посмотрел на канаву, которая уже начала заполняться водой, и сказал:

— Ладно. Ждите здесь.

Адвокат отправился назад к своей машине, достал из «бардачка» фонарик, перелез через забор из колючей проволоки и начал искать револьвер в мокрой траве, кругами водя фонариком. Когда он слышал звук приближающейся машины, он выключал фонарик и оставался недвижим, пока автомобиль не проезжал мимо.

Через пятнадцать минут, когда батарейки уже начали садиться, Мейсон перелез обратно через забор и снова направился к машине своей клиентки, стараясь не поскользнуться на мокрой дороге.

— Бесполезно, — сказал он Мэй Фарр. — Не могу его найти. Дольше оставаться здесь небезопасно.

— Я уверена, что это где-то здесь рядом.

— Утром разберемся.

— Что мне делать?

— Где вы остановились?

— По тому адресу, что дала вам — в мебелированных комнатах «Палмкрест»

— Ваш телефон у нас есть?

— Да, — кивнула Мэй Фарр. — Простите, мистер Мейсон, что я пыталась вас обмануть. Я имею в виду, что представилась Сильвией и…

— У вас еще будет время извинится, когда я не стою под проливным дождем. Я гораздо больше склонен прощать, когда холодные капли не падают мне за шиворот и у меня сухие ноги.

— Что мне делать? — снова спросила она.

— У вас есть номер Деллы Стрит?

— Нет. Мы звонили в контору.

— Это тот же телефон, — перебил ее адвокат. — В справочнике два номера — по которому звонить днем и по которому после закрытия офиса. Второй — номер в квартире Деллы Стрит. Мой домашний не значится ни в каких справочниках, он есть только у Деллы. Возвращайтесь в свои мебелированные комнаты и ложитесь спать, как будто ничего не произошло. Если кто-то поднимет вас с постели и начнет задавать вопросы, не отвечайте. Не говорите ни слова. Не признавайтесь, не отрицайте, не объясняйте. Требуйте разрешения связаться со мной. Говорить буду я.

— А если… если никто ничего не станет спрашивать?

— Вставайте, как обычно, позавтракайте и утром позвоните мне. И, ради Бога, не впутывайтесь больше ни во что.