Эрл Гарднер - Дело о стройной тени

— Вызывается Вилбур Кенней.

Когда Вилбур Кенней вышел вперед и поднял руку, чтобы принести присягу, Дженис Вайнрайт шепнула Перри Мейсону:

— Этот человек продает газеты на углу возле нашего офиса.

— Чем вы занимаетесь? — спросил свидетеля окружной прокурор Гамильтон Бергер.

— Я торгую газетами и журналами. У меня собственный киоск.

— Вы знакомы с обвиняемой?

— Да, я знаю ее много лет.

— Вы видели ее утром во вторник, третьего числа?

— Да, видел.

— Что она делала?

— Купила у меня «Таймс» и «Экзаминер».

— А потом?

— Зашла в лавочку на другой стороне улицы.

— А потом?

— Отправилась к себе на работу.

— Вы видели ее еще раз в то утро?

— Да, видел.

— Когда?

— Примерно через полчаса.

— Что она делала?

— Пришла и купила еще по одному экземпляру «Таймс» и «Экзаминер».

Сидящие в зале ахнули, когда до них дошла важность сказанного.

— В котором часу?

— Утром, без пятнадцати девять. Она шла на работу в восемь тридцать и заговорила со мной. Потом спустилась и купила газеты, зашла в магазинчик напротив и поднялась к себе в контору. А примерно через полчаса снова спустилась и купила еще две газеты.

— Она как-то объяснила вторую покупку?

— Сказала, что ей надо оттуда что-то вырезать.

— Спасибо, — сказал Гамильтон Бергер и с победным видом повернулся в Перри Мейсону: — Теперь спрашивайте вы, господин адвокат.

— У меня нет вопросов, — ответил Мейсон.

— Вызывается Люсиль Рэнкин, — объявил Гамильтон Бергер.

Люсиль Рэнкин привели к присяге.

— Видели ли вы когда-нибудь обвиняемую? — спросил Бергер.

— Да.

— Где?

— В магазинчике, где я работаю.

— Когда?

— Во вторник, третьего числа.

— В какое время?

— Примерно без пятнадцати девять.

— У вас были какие-то контакты с обвиняемой?

— Да.

— Какие именно?

— Я продала ей ножницы.

— Вы о чем-нибудь говорили?

— Она сказала, что ей нужны маленькие ножницы, которыми удобно делать вырезки из газет. Левой рукой она прижимала к себе свернутые газеты.

— Защита может задавать вопросы, — сказал Бергер.

— У меня нет вопросов, — вежливо ответил Мейсон.

— Обвинение закончило выступление, — с триумфом в голосе объявил Гамильтон Бергер.

Мейсон встал и посмотрел на часы.

— Высокий Суд, — начал он, — довольно необычно, что дело об убийстве рассматривается столь поспешно. Защита несколько растеряна. Я бы попросил отложить дело до двух часов, чтобы я мог посовещаться со своей подзащитной.

Судья Сеймур покачал головой:

— Мы стараемся уложиться в расписание, мистер Мейсон. Признаю, что для столь серьезного дела такая поспешность необычна, но у нас есть еще целый час. Сейчас наступает время утреннего перерыва, и вместо обычных десяти он будет длиться двадцать минут, чтобы вы успели посовещаться с подзащитной. — Судья встал и сказал: — Суд объявляет перерыв на двадцать минут. В это время господа присяжные заседатели не должны ни обсуждать данное дело, ни позволять другим делать это в их присутствии, ни выражать какие-либо мнения.

Судья Сеймур встал и вышел из зала.

Когда публика покинула зал судебного заседания, Мейсон повернулся к Дженис Вайнрайт и спросил шепотом:

— Ну, Дженис, что скажете?

— Мистер Мейсон, — ответила она, — они говорят об этом, как о чем-то ужасном, а это было просто обычное поручение мистера Тейлмана. Мистер Тейлман попросил купить утренние газеты. Он сказал, что хочет вырезать оттуда кое-что о земельных участках, и попросил принести ему ножницы. Мне пришлось пойти купить их, потому что те, что были в конторе, я сломала за несколько дней до этого.

— Что было дальше?

— Когда я вернулась, он попросил спуститься и купить еще две газеты.

— Что стало с этими газетами?

— Не знаю. В корзину для бумаг он их не бросил, это точно. Но обычно он и не бросал газеты в корзину, а складывал в шкаф, Когда набиралась большая стопка, уборщица их выносила. Иногда мистер Тейлман искал в старой газете какое-нибудь объявление о продаже недвижимости. Но, сделав вырезки, обычно выбрасывал газету в корзину, а в этот раз не выбросил.

— Дженис, — сказал Мейсон, — вам придется давать показания. Вы должны понять, что все косвенные улики против вас. Конечно, у вас есть объяснения всему: Тейлман сказал это, Тейлман велел сделать то, я следовала инструкциям мистера Тейлмана. Тейлман мертв. Вы понимаете, что сделает с вами обвинение, когда вы начнете давать показания. Они станут утверждать, что вы сфабриковали эту версию, потому что Тейлман мертв и не может вам возразить. Все зависит от впечатления, которое вы произведете на присяжных. Вы не можете позволить себе потерять выдержку, впасть в истерику. Вы должны мужественно принимать все удары. Вы понимаете?