Эрл Гарднер - Дело блондинки с подбитым глазом

— Понимаю, — сказал Мейсон, позволяя провести себя вместе с Деллой в удобную, не без претензий обставленную гостиную.

— Прошу сесть и рассказать все по порядку, — медовым голосом обратилась хозяйка. — Наверное, это дядя Дуглас оставил нам наследство. Мы давно подозревали, что у него что-то есть.

Мейсон подарил ей ослепительную улыбку.

— Прошу меня извинить, мэм. Чтобы выполнить обязательные правила, я должен сначала задать вам несколько вопросов прежде, чем смогу удовлетворить ваше любопытство. Это не означает, конечно, что у меня есть какие-либо сомнения относительно вашей личности, но вы понимаете, в таких случаях обязательна процедура, которой мы должны строго придерживаться.

Сияющая женщина сложила на коленях руки.

— Понимаю, понимаю. Спрашивайте смело, молодой человек.

— Вы ведь вдова, верно? — начал Мейсон.

— Да. Мой муж умер в тысяча девятьсот тридцать четвертом году.

— Вы не вышли замуж вторично?

— Нет.

— А ваша сестра?

— Сестра в разводе.

— Это хуже, — скривился Мейсон.

— Почему?

— Потому что бракоразводный процесс редко бывает доведен до конца. Вы понимаете, имущественные вопросы не отрегулированы достаточно точно, а это дает адвокатам возможность утверждать, что имущество супругов не было разделено и на этой основе они выдвигают претензии.

— Разве недвижимость, полученная по наследству, не будет представлять исключительной собственности моей сестры? Ее бывший муж в этом случае, наверное, не имеет ни малейших прав на наследство?

— Как правило, так и бывает, — признал Мейсон, — но у нас инстинктивная боязнь разводов. Хотя, конечно, в обычном случае дело проще, когда наследует жена, а развод произошел по вине мужа. Это было ведь так, не правда ли? В противном случае часто бывает множество осложнений. Возвращаясь к вам, у вас нет детей?

— Нет.

— А у вашей сестры?

— У нее есть сын.

— Совершеннолетний или нет?

— О да, совершеннолетний. Сестра старше меня. Ральфу, ее сыну, уже за тридцать, он женат и у него ребенок.

— У вашей сестры есть какое-нибудь занятие?

— В настоящее время нет. Но она работала на кондитерской фабрике, уволилась несколько месяцев назад.

— А вы?

Она усмехнулась.

— О, я работающая женщина.

— Можно спросить, чем вы занимаетесь?

— В последнее время я содержала частный детский садик. Вы знаете, сколько матерей теперь работает и им не с кем оставить детей, потому что найти подходящую служанку, дело почти невозможное, да и недешево. Оказалось, держать садик — отличный бизнес.

— Давно вы начали содержать садик?

— Несколько месяцев назад.

— Интересно. А как вы нашли клиентуру?

— Я просто дала объявление в газету, — со смехом ответила она. — Вы никогда не поверили бы, сколько женщин привели ко мне своих детей. Конечно, поначалу они пытались обо мне что-то узнать, приходили предварительно поговорить. Но в итоге, в клиентах у меня недостатка не было.

— Очень интересно, — сказал Мейсон. — А среди этих клиенток была некая Милдред Дэнвил, которую убили несколько дней назад?

На лице миссис Кэннард была вежливая, добродушная улыбка женщины, которая хочет произвести выгодное впечатление и готова предоставить всю информацию о себе. Когда же этот вопрос упал на нее, как удар грома средь безоблачного неба, она попыталась сохранить неизменным выражение лица, но результатом оказалась лишь жалкая гримаса.

— Она привела к вам мальчика по имени Роберт Бартслер, — продолжал Мейсон, — а поскольку история, которую она вам рассказала, показалась подозрительной, то это не давало вам покоя. Вы заглянули в телефонный справочник, чтобы посмотреть, есть ли там кто-нибудь под фамилией Бартслер. Вы нашли Язона Бартслера и позвонили. А теперь вы можете рассказать нам, что произошло дальше.

Миссис Кэннард заморгала веками, облизала губы, но не произнесла ни слова. Мейсон продолжал вежливо улыбаться.

— Прошу поверить мне, что для вас будет значительно лучше, если вы выложите карты на стол и скажете всю правду. В конце концов, речь идет об убийстве, а ваша роль в происшедшем очень двусмысленна.

— Вы наверное сошли с ума, — выдавила миссис Кэннард.

— Может быть, вы скажете мне, где находится ребенок?

— Понятия не имею.

— Вы ведь не станете отрицать, что под вашей опекой был мальчик по имени Роберт Бартслер?

— Я не в состоянии помнить имена всех детей.

— Когда вы вдруг закрыли детский сад, вы назвали причиной случай заболевания оспой?