Эрл Гарднер - Вдовы носят траур

Когда автомобиль тронулся с места, он пробурчал:

— Ты влип вместе с твоими липовыми картинками.

— Почему же они липовые? — невинно спросил я.

Он коротко и зло рассмеялся:

— Хотел вкрутить мне в башку, что ты нашел человека, который в тот вечер сделал в ресторане целую катушку фотографий?

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

— Я говорю о том, — взорвался он, — что это липовые снимки. Это инсценировка!

— Конечно, инсценировка, — спокойно подтвердил я. — Но разве я говорил о том, что снимки были сделаны в момент обнаружения убийства. Я никогда не говорил тебе ничего подобного.

— Не говорил, — вынужден был согласиться Селлерс. — Ты вел себя таким образом, чтобы я сам пришел к ложному выводу. Ты хитрый ублюдок. Вся беда в том, что ты слишком хитрый. Но на этот раз ты перехитрил самого себя!

Неторопливо, спокойно и внушительно я объяснил ему:

— Я сделал эти снимки с определенной целью. Я хотел, чтобы кое-кто решил, будто я просто повторяю происшедшую в вечер преступления сцену. Я хотел, чтобы так думал Баффин. Но на самом деле у меня была совсем другая цель. Все эти фотографии лежат сейчас у меня в кармане.

Селлерс посмотрел на меня, снял с руля руку и вытащил конверт из моего пиджака. При этом он приговаривал:

— Давай, давай. Рассказывай свои басни. Они для меня как музыка. Очень приятно слушать твою болтовню, пока у тебя еще целы все зубы. После того что я собираюсь с тобой сделать, боюсь, ты уже не сможешь так чисто выговаривать слова.

Я демонстративно зевнул. Это совсем привело его в полное бешенство. Он разломал на части не закуренную сигару. Яростно выбросил ее ошметки в окно.

И зарычал:

— Знаю я вас всех, чертовых законников. Вы уверены, что всегда исхитритесь найти кучу законов и инструкций, которые дадут вам возможность выйти сухими из воды. Думаете, что можно нарушить закон, когда вам заблагорассудится. А если полицейский дотронется до вас пальцем, вы тут же начинаете вопить о жестокости, насилии и нарушении гражданских прав. Вы нанимаете дюжину адвокатов еще до суда и устраиваете большой шум в прессе. Черт с тобой, Дональд Лэм!

Делай что хочешь. Но я тебе сразу говорю: через пятнадцать минут всем будет известно, что ты получил некоторые телесные повреждения из-за того, что оказывал сопротивление полиции при задержании, и этим вынудил ее применить силу.

Я хранил молчание. Селлерс вел машину. Мы направлялись к полицейскому управлению. Но ему хотелось поговорить, насладиться торжеством победителя.

— Ну чего ты замолчал? — спросил он. — Почеши еще немного язык.

— С тобой неинтересно разговаривать, — сказал я. — Ты слушаешь только себя. Ты тупо интересуешься только одним: существуют или не существуют на свете фотографии того, как ты сидел в ресторане, когда там происходило убийство, и пил шампанское.

— Я имею право принять приглашение на обед, устроенный Бертой Кул.

— Чушь! Обед устроил Баффин. И не для Берты Кул.

Он бы не угостил ее даже бутербродом. Она была только подсадной уткой. Вся игра шла в расчете на тебя, сержант.

На лице Селлерса вдруг появилось нечто похожее на интерес.

— Мне эти снимки нужны были, — продолжал я, — потому, что я хотел иметь хорошую цветную фотографию официантки по имени Бэйби. Инсценировка нужна была потому, что это был единственный способ получить такие фотографии. Они необходимы мне, чтобы использовать их для опознания.

— Кого и зачем надо опознавать? — настороженно спросил Селлерс.

— Убийство Калверта несомненно связано с его прошлой жизнью. Мы о ней ничего не знаем. Поэтому мы не можем обнаружить мотив убийства. Полиция оказалась неспособной найти жену Калверта. А я ее нашел!

Селлерс на секунду даже отвел глаза от дороги.

— Ты нашел ее? — спросил он с недоверием.

Я с достоинством кивнул головой.

— Ну конечно, — сказал он с сарказмом. — Это твоя новая выдумка. Ты насаживаешь на крючок свежую приманку, чтобы поймать меня еще раз.

— В таком случае, если хочешь, попробуй найти ее сам. Своими методами.

— Ну ты мудрец! Сначала все же я хочу послушать, что мне расскажешь ты.

— Чтобы ты потом, как всегда, мог похвастать, что первым решил сложную задачу?

— Мне повезло, — саркастически сказал Селлерс. — Я выслушал тебя, и у меня сразу открылись глаза. Все тайное стало явным. Я расцвел как роза от того, что встретился с такой удачей.

— Ты называешь это удачей, — сказал я, не замечая его сарказма. — Но такими вещами мы в нашем детективном агентстве как раз и торгуем. Берта Кул называет это мозгами. На них мы и делаем деньги.