Эрл Гарднер - Дело опасной вдовы

Перри Мейсон изучал сидящую перед ним седовласую даму с тем интересом, который у него вызывал каждый новый клиент. Она вернула ему столь же твердый взгляд ярких серых глаз.

— Нет, — сказала она. — Я никогда не убивала, по крайней мере, до сих пор. Но только не думайте, что я из тех добродушных тихих старушек, которые вяжут в тишине у камина, потому, что это вовсе не так. Я, в сущности упрямая старая карга.

Адвокат рассмеялся:

— Может быть за той девушкой, неумеренно предававшейся игре, на самом деле, скрывается…

— Вдова, — сказала она, видя, что он запнулся, — можно даже пойти дальше и добавить — опасная вдова. Я присутствовала на суде, когда разбиралось дело о собаке, и мне понравилось, как вы сражались за своего клиента. Я ведь самоборец, в некотором роде.

Делла Стрит, поймав взгляд Мейсона, сказала даме:

— Мне хотелось бы записать ваше имя, адрес, возраст.

— Имя — Матильда Бенсон. Адрес — Беджвуд Драйв, 1990. Возраст вас не касается.

— Как давно вы курите сигары? — спросил с любопытством Мейсон.

Ее глаза блеснули.

— С тех самых пор, как покончила со всей этой чепухой, называемой добропорядочной жизнью.

— Когда это было?

— После смерти мужа, когда я поняла, какие бесхребетные лицемеры мои родственники. Впрочем, разве это так уж важно.

— Мне просто хотелось узнать о вас что-нибудь, чтобы лучше в вас разобраться. Продолжайте, пожалуйста. Итак, вы стряхнули с себя груз традиций?

— Да. И с каждым годом веду себя все отчаяннее. Родственники моего мужа считают, что я — их живой позор, а мне на них наплевать! Немало говорят и пишут о людях, которые боятся смерти. Что ж, на мой взгляд, они несравненно лучше тех, кто боится жизни, а мои родственники именно таковы. Живут только по привычке и ни на что решительно не годны. Они считают, что из-за меня Сильвия сбилась с пути…

— Кто эта Сильвия?

— Моя внучка.

— Она замужем?

— Да. За Фрэнком Оксманом. И у них есть дочь Вирджиния. Ей шесть лет.

— Так что, пробабушка? — сказал Мейсон.

Она довольно пыхнула сигарой.

— Да, — подтвердила она. — Я — пробабушка.

— Расскажите мне еще что-нибудь о родственниках вашего мужа, попросил адвокат. — Вы с ними воюете, как я понимаю?

— В сущности, нет. Я ведь раньше была в одном лагере с ними. Просто в один прекрасный день я взбунтовалась, вот и все.

— Из-за чего же это произошло?

Она нетерпеливо нахмурилась.

— Неужели это так важно? Впрочем, дело в том, что я решила вознаградить себя за даром прожитые годы. Я ведь росла и воспитывалась в соответствии с самыми жесткими пуританскими стандартами. Никто вокруг мене не желал и не умел наслаждаться жизнью. В юности все были по уши заняты тем, что готовили себя к достойной зрелости, а возмужав, только и думали, как бы побольше скопить, чтобы обеспечить свою старость. А уж в старости единственной их заботой было примириться со Всемогущим Господом. Точно так же предстояло жить и мне. Так я и жила. Ну, а потом умер мой муж, и у меня остались кое-какие деньги по страховке. Я сумела выгодно поместить их и стала довольно богатой. И тогда я начала путешествовать, присмотрелась к окружающему миру и решила, что с тем же успехом могла бы и наслаждаться жизнью. Мне ведь тогда было уже за шестьдесят, но по-настоящему я никогда не жила. Так что теперь я пью, курю сигары, ругаюсь, как извозчик, и вообще, делаю все, что мне нравится. Денег у меня вполне достаточно, чтобы удовлетворять свои прихоти.

— А теперь вам понадобился адвокат?

Она кивнула, внезапно став серьезной.

— Зачем? У вас неприятности? — спросил Мейсон.

— Пока еще нет.

— Но вы их ждете?

Она задумчиво поджала губы, ловко стряхнула мизинцем пепел с кончика сигары, потом проговорила:

— Надеюсь, что до этого не дойдет.

— Что же вы ждете от меня? Что именно я должен для вас сделать?

— Вы знаете человека по имени Сэм Гриб?

— Нет. Кто он такой?

— Игрок. Он вместе со своим компаньоном по имени Дункан заправляет в «Роге изобилия». Это судно — игорный дом. Оно стоит на якоре за пределами запретной зоны в двенадцати милях.

— И этот Гриб?

— Поймал в свои сети Сильвию.

— Каким образом?

— У него на руках ее долговые расписки.

— На какую сумму?

— Около семи тысяч долларов.