Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

Среди всех приключений, которые мне доводилось разделять с моим другом Шерлоком Холмсом, “Ужасная история семейства Эбернетти” стоит особняком. Я не могу припомнить другого дела, в котором он столь же двойственно относился бы к результатам своих изысканий и которое расследовал бы с такой неохотой, при этом невольно ускоряя его трагическую и мрачную развязку.

Из-за особой щепетильности, с какой он воспринимал собственную роль в этой истории, я никогда не описывал упомянутое расследование, однако случайное замечание, недавно брошенное им при обсуждении с инспектором Лестрейдом странного дела “Шести Наполеонов”, и тот факт, что основные участники драмы давно уже отправились на поиски новой жизни в Южную Австралию, дают мне основание считать, что мой друг не станет возражать, если я кратко запишу некоторые воспоминания об этом деле.

Вначале его внимание приковала вполне банальная фраза насчет того, глубоко ли в жаркий день может утонуть в сливочном масле веточка петрушки. Однако лишь в начале января 1885 года, в промозглый денек, мы впервые по-настоящему втянулись в тайну возможного убийства леди Эбернетти.

Я стоял у нашего эркера, безрадостно созерцая открывавшийся вид. Туман окутывал город в начале дня и, вероятно, намеревался возвратиться в предвечерних сумерках, но в этот час отдельные бледные лучи солнца все же освещали пустынную улицу, лишь изредка оживляемую проезжающим кэбом или прохожим, закутанным в ольстер и шарф, дабы защититься от сырости и пронизывающего холода. Несмотря на тепло от камина, я не мог сдержать зябкую дрожь.

– Вам кажется, что вы не сможете позволить себе весной полечиться в Баден-Бадене. Мне очень жаль, – неспешно произнес мой друг со своего мягкого кресла у очага.

Признаться, я даже вздрогнул. Я ничего не говорил ему о своем смелом, но смутном желании поправить пошатнувшееся здоровье на знаменитом курорте в Черном Лесу [28] .

Незадолго до того, как я познакомился с Холмсом и поселился с ним вместе на Бейкер-стрит, я вернулся с военной службы в Афганистане с наследством в виде джезайлевой пули, засевшей в моем теле [29] , и иногда, особенно когда лондонский туман пробирал меня до костей, рана нещадно ныла. Легче и дешевле было бы лечиться в Бате, однако мною владела мечта о Баден-Бадене, отнюдь не из-за его казино и ипподрома, а из-за воображаемых прогулок по берегам реки Оос, где Брамс некогда сочинил свою лихтентальскую симфонию [30] , где под вековыми деревьями бродил Достоевский.

– Дорогой мой Ватсон, – отозвался Холмс на мое изумление, – в свободные дни вы неутомимо рыщете по агентствам путешествий, а ваш стол усеян буклетами гостиниц и железнодорожными расписаниями. Я заметил, с каким сумрачным выражением лица вы изучали баланс в вашей банковской книжке. С тех пор вы пребываете в подавленном настроении, а потому с вами не очень-то весело.

– Прошу прощения, если я позволил это заметить. Такая отвратительная погода. А вас не угнетает нынешний туман, Холмс?

– Вовсе нет! – Серые глаза моего друга сверкнули. – Напротив, он меня бодрит. Я представляю себе всевозможные злодеяния, которые творятся под его покровом. Кстати, – добавил он как ни в чем не бывало, – дайте мне знать, когда у нашей парадной двери остановится экипаж.

– Мы ждем гостей?

Настроение у меня несколько улучшилось. С тех пор как я поселился здесь вместе с Холмсом, порог дома номер 221-б по Бейкер-стрит переступало множество любопытнейших личностей, иные из которых вовлекали нас в самые интригующие и опасные приключения, участником и летописцем которых мне выпадала честь оказаться.

– Перспективный клиент. – Холмс извлек из кармана записку и расправил ее на колене. – Визит назначен на три часа. Ага, вот как раз бьет три.