Майк Эшли - Новые приключения Шерлока Холмса (сборник)

Институт располагался в отдаленной части Южного Лондона, и на лекцию мистера Эдгара явилось не так уж много слушателей. Однако вечер оказался весьма интересным. Сам Эдгар, человек лет сорока, с длинной гривой ученого, в круглых очках, придававших ему сходство с хищным филином, выказал в своей лекции незаурядную живость ума. С помощью волшебного фонаря он продемонстрировал нам множество сделанных им самим снимков, которые были не только весьма познавательными, но иногда и необычайно эффектными. Мне особенно врезалось в память изображение величественного дольмена Стоунхенджа, подсвеченного сзади восходящим в день зимнего солнцестояния светилом. Доводы в пользу теории Локьера, при всей их сложности, он весьма доходчиво излагал непросвещенной аудитории, и я счел их весьма убедительными.

Когда по окончании лекции скудный ручеек присутствующих слушателей начал вытекать из зала, Холмс поднялся со своего места и подошел к Эдгару, отдававшему какие-то распоряжения помощнику, который управлял проектором.

– Мы получили большое удовольствие от вашего выступления, – произнес Холмс.

– Благодарю вас, господа, – отозвался лектор. – Надеюсь, вы не репортеры.

– А почему вы ожидали увидеть тут репортеров? – осведомился Холмс.

– Потому что со времени смерти сэра Эндрю Льюиса представители этой профессии не оставляют меня своим вниманием. А мне решительно нечего сообщить прессе.

– Смею вас уверить, мы вовсе не журналисты, – проговорил мой друг. – Я Шерлок Холмс, а это мой коллега, доктор Ватсон.

Глаза лектора за стеклами круглых очков расширились.

– Так вы тот самый детектив-консультант! – воскликнул он. – Позвольте спросить, неужели вы интересуетесь археологией?

– Возможно, – заметил Холмс, – вы читали мои статьи “Дедукция на основе строения геологических пластов” и “Древнеанглийские хартии как ключ к пониманию быта кельтских княжеств”, хотя я публиковал их под псевдонимом. Однако нас привело сюда не это. Я был бы вам очень признателен за помощь в моем расследовании смерти сэра Эндрю Льюиса.

– Смерти сэра Эндрю! – повторил Эдгар. – Но вы, конечно, не считаете, что…

Холмс поднял ладонь:

– Нет, мистер Эдгар. Речь не идет об убийстве. Сэр Эндрю, насколько нам известно, умер от естественных причин, однако обстоятельства его кончины имеют странное сходство со смертями и болезнями, которые обрушились на Эддлтон после вскрытия Черного кургана.

– Вы что же, верите в так называемое эддлтонское проклятие? – спросил Эдгар.

– Разумеется, нет, – ответил Холмс, – но у меня имеются достоверные сведения, что после раскопок на деревню напал какой-то странный недуг. В интересах жителей Эддлтона – отыскать его причину.

– Но я не разбираюсь в медицине, мистер Холмс. Чем же я могу вам помочь?

– Просто расскажите о том, что вы помните о раскопках на Эддлтонском холме.

Убирая картинки для волшебного фонаря в длинные деревянные пеналы, археолог стал рассказывать:

– Это был излюбленный проект сэра Эндрю. Еще студентом он побывал на Эддлтонской пустоши и сам увидел, что на Черном кургане действительно не лежит снег и не растет трава. Конечно, он не верил в проклятие, однако считал, что курган имеет какие-то уникальные особенности.

И вот летом, около десяти лет назад, мы отправились туда, чтобы посмотреть, удастся ли нам что-то найти. Погода стояла отличная, Эддлтон – очаровательная деревушка, но я должен вам признаться, мистер Холмс: мы совсем недолго там пробыли, а я уже начал верить в проклятие.

– Почему же? – задал вопрос Холмс.

Эдгар указал на свои картинки:

– На мне лежала обязанность фотографировать для сэра Эндрю. Снимки вересковой пустоши, погребальных холмиков и прочего я сделал без труда. Не удалось мне снять лишь сам Черный курган. В первый же день экспедиции я щелкнул весь наш отряд на фоне кургана. Но фотография не получилась. Я решил, что дело в некачественной пластинке, поскольку все другие снимки этого дня удались на славу. Однако впоследствии я обнаружил, что все пластинки, на которых я пытался запечатлеть курган, испорчены.

– Каким образом испорчены? – уточнил Холмс.

– На всех очень мутное изображение, мистер Холмс. На каждой. Представьте: яркий солнечный день, я рассчитываю выдержку с точностью до секунды, а фотография выходит такая, будто я сделал ее посреди лондонского смога.

– У вас есть предположения, почему так могло произойти?

– Решительно никаких. Это продолжалось довольно долго, а потом прекратилось так же загадочно, как и началось.