Эмиль Габорио - Преступление в Орсивале

— В другой раз постараюсь подготовиться получше, сударь, — скромно отвечал Зеленец.

— Надеюсь, но на сегодня сойдет и так. Привратник тебя не узнает, а большего и не требуется.

— А что я должен делать теперь?

— Инструкции таковы, — начал Лекок, — и постарайся не допустить никакой промашки. Во-первых, найми экипаж с хорошей лошадью. Затем заезжай в кабачок, захвати там одного из своих товарищей и отправляйся с ним вместе к особняку господина Уилсона. Там позвонишь у ворот, войдешь, но один, и отдашь привратнику вот это письмо. Скажешь, что оно крайне важное и не терпит отлагательства. После этого вы оба спрячетесь где-нибудь поблизости. Если господин Уилсон выйдет — а он выйдет, даю голову на отсечение, — пускай твой товарищ немедля мне сообщит. А ты следуй за господином Уилсоном и не спускай с него глаз. Наверняка он возьмет фиакр, а ты поезжай за ним и постарайся сесть рядом с кучером. Да смотри в оба — этот прохвост способен выскочить на ходу так, что ты не заметишь и будешь попусту гоняться за пустым фиакром.

— Хорошо, что вы меня предупредили…

— Молчи, не перебивай. По всей видимости, он направится к торговцу мебелью на улицу Святых Отцов, но я могу и ошибиться. Возможно, он велит отвезти себя на железнодорожный вокзал и сядет в первый попавшийся поезд. В таком случае садись в тот же вагон и поезжай за ним, куда бы он ни направился; постарайся лишь при первой же возможности послать мне телеграмму.

— Будет исполнено, сударь. Только вот, если придется садиться в поезд…

— Что, денег нет?

— В том-то и дело.

— Вот возьми, — Лекок достал бумажник. — Здесь пятьсот франков, этого тебе с лихвой хватит на кругосветное путешествие. Все понял?

— Простите… А что я должен делать, если господин Уилсон тихо-мирно вернется к себе в особняк?

— Дай мне закончить. Если он вернется, возвращайся вместе с ним и, как только его карета остановится перед особняком, дважды свистни, да посильней, сам знаешь. Потом жди меня на улице, но фиакр не отпускай: тебе, возможно, придется уступить его вот этому господину.

— Все понял! — ответил Зеленец и тут же исчез.

Оставшись вдвоем, папаша Планта и сыщик принялись мерить шагами галерею. Оба озабоченно молчали, как всегда бывает в решающий момент: за игорным столом никто не затевает пустой болтовни.

Вдруг Лекок встрепенулся: в конце галереи он заметил одного из своих полицейских. Снедаемый нетерпением, он побежал навстречу ему.

— Ну?

— Сударь, дичь вышла из норы, и Зеленец ее травит.

— Пешком или в фиакре?

— В фиакре.

— Ясно. Возвращайся к своим товарищам и скажи им, чтоб были наготове.

Все шло, как хотел Лекок; торжествуя, он вернулся к старому судье, но господин Планта так изменился в лице, что он встревожился.

— Вам нездоровится, сударь? — обеспокоенно спросил он.

— Нет, просто мне уже пятьдесят пять лет, господин Лекок, а в этом возрасте волнение пагубно. Теперь, когда мои желания вот-вот осуществятся, я дрожу и чувствую, что разочарование убьет меня. Мне страшно, просто страшно… Ах, зачем только я пошел с вами!

— Но ваше присутствие мне необходимо, сударь. Вез вас, без вашей помощи я ничего не смогу сделать.

— На что я вам?

— Чтобы спасти мадемуазель Лоранс.

При звуке этого имени силы вернулись к орсивальскому мировому судье.

— Ну раз так… — протянул он и решительным шагом устремился к выходу на улицу, но Лекок его удержал.

— Еще не время, — сказал он, — еще рано. Исход сражения зависит от четкости наших действий. Одна ошибка — и все усилия пойдут прахом, а тогда мне придется арестовать Тремореля и передать его в руки правосудия. Нам нужно поговорить с мадемуазель Лоранс минут десять, но никак не больше, и при этом необходимо, чтобы разговор наш был прерван приходом Тремореля. Поэтому давайте хорошенько все рассчитаем. Этому негодяю потребуется полчаса, чтобы доехать до улицы Святых Отцов; там он никого не застанет; полчаса на обратный путь: допустим, четверть часа от потеряет по дороге — итак, на все про все час с четвертью. Значит, еще минут сорок придется потерпеть.

Папаша Планта не ответил, но Лекок понимал, что он не в состоянии ждать столько времени на ногах после такого утомительного дня, после всех волнений и к тому же на пустой желудок — ведь со вчерашнего дня он ничего не ел. Поэтому сыщик увлек его в соседнее кафе и заставил съесть бисквит и запить глотком вина. Потом, понимая, что для безутешного судьи любой разговор был бы сейчас в тягость, он купил вечернюю газету и углубился в сообщения из Германии.