Эмиль Габорио - Преступление в Орсивале

Каково же его нынешнее положение? Он убил жену, но надеется, что убедил всех в собственной гибели; он похитил девушку, в кармане у него сумма не меньше миллиона, а может быть, и больше.

Теперь, когда мы определили положение, характер и умственный уровень этого человека, можем ли мы путем рассуждений, принимая во внимание его поступки, известные нам, выяснить, как он поведет себя в таких-то и таких-то обстоятельствах? Думаю, что можем, и надеюсь вам это доказать.

Лекок вскочил и принялся мерить шагами кабинет, как делал всегда, излагая и развивая свои теории о том, как нужно вести расследование.

— Итак, — продолжал он, — с чего начать, чтобы выяснить, как скорее всего поведет себя человек, чье прошлое, характер и образ мыслей мне известны? Для начала я разберу по косточкам собственное «я» и попробую проделать то же самое с личностью этого человека. Я наложу его мышление на свое собственное. Из сотрудника сыскной полиции я перевоплощусь в этого человека со всеми его особенностями.

Например, в нашем случае я прекрасно знал бы, что делать. Устроил бы все таким образом, что сбил бы со следа всех сыщиков мира. Но господин Лекок забыт — теперь я граф Эктор де Треморель.

Итак, задумаемся над тем, как должен был рассуждать человек, у которого хватило подлости похитить у друга жену, а потом у себя на глазах позволить ей отравить мужа.

Мы уже знаем, что Треморель решился на убийство после долгих колебаний. Его вынудила логика событий, именуемая у глупцов роковым стечением обстоятельств. Несомненно, он со всех сторон обдумал убийство, взвесил последствия, рассмотрел все возможности ускользнуть от возмездия. Его поступки были намечены и обдуманы весьма заблаговременно, и он не брал в расчет ни внезапной опасности, ни непредвиденных обстоятельств.

Решившись в душе на преступление, он рассуждал так: «Представим себе, что Берта убита; меня тоже считают убитым; Лоранс, которую я похитил, пишет близким о том, что намерена покончить с собой; деньги у меня есть — что делать дальше?»

Мне, по крайней мере, представляется, что вопрос был оставлен именно так.

— Да, совершенно с вами согласен, — подтвердил наша Планта.

— Естественно, Треморель из всех способов бегства, о которых он слышал и которые возникли в его воображении, выберет самый надежный и быстрый.

Быть может, он решил бежать за границу? Это более чем вероятно. Но если он был в своем уме, то не мог не понять, что за границей, более чем где бы то ни было, трудно сбить погоню со следа. Одно дело — скрыться из Франции, чтобы избежать кары за мелкое правонарушение, это не лишено смысла. Совсем другое — бежать за границу из-за тяжкого преступления, предусмотренного соглашением о выдаче преступников, это глупо и бессмысленно.

Вы представляете себе парочку, разъезжающую по стране, где все говорят на незнакомом языке? Беглецы мгновенно привлекают всеобщее внимание, за ними наблюдают, о них толкуют, подмечают всякую мелочь. Любая их покупка становится предметом обсуждения, ни одно их движение не ускользает от досужего любопытства.

И чем дальше они уедут, тем больше опасность. Они, конечно, могут пересечь океан и доплыть до Америки, свободной страны, где адвокаты без зазрения совести грабят своих клиентов. Для этого им придется сесть на корабль, но стоит им взойти на палубу, и они погибли. Девятнадцать шансов из двадцати за то, что в порту прибытия их будет поджидать вооруженный полицейский с постановлением об аресте. Заметьте, я говорю только о местной полиции, которая всегда держит иностранцев под пристальным наблюдением.

Даже в Лондоне я берусь выследить француза в течение недели, если только он не говорит по-английски настолько чисто, чтобы сойти за подданного Соединенного королевства.

Таким образом мог рассуждать Треморель. Он вспомнил о множестве неудачных попыток такого рода, о поразительных историях, описанных в газетах, и, вне всякого сомнения, отказался от мысли о загранице.

— Это ясно, очевидно и бесспорно! — воскликнул папаша Планта. — Беглецов надо искать во Франции.

— Да, сударь, во Франции, — ответил Лекок, — вы совершенно нравы. Подумаем же теперь, где и как можно укрыться во Франции.

В провинции? Разумеется, нет.

В Бордо, например, приезжий сразу привлекает всеобщее внимание, а ведь Бордо — один из крупнейших наших городов. Лавочники на Интендантском рву, топчущиеся у дверей своих магазинчиков, переговариваются, глядя на него: «А это что еще за господин? Вы его знаете?»