Энн Перри - Палач из Гайд-парка

– Именно поэтому и появилась царапина? – спросил он.

Лицо Виктора стало жестким, он внезапно побледнел и устремил тяжелый и очень яркий взгляд куда-то в пространство, но, может быть, обратил его внутрь, что-то припоминая.

– Нет, – процедил он.

– А что это было? – настойчиво гнул свою линию Питт. Он вдруг почувствовал, как ему стало трудно дышать. Он не осознавал, что боль в ладонях возникла оттого, что его собственные ногти вонзились в их плоть.

– Какой-то подлый человек толкнул меня, и виолончель ударилась о поручень.

– О поручень? – переспросил Питт.

– Да.

Барт Митчелл отошел от камина, хотел было вмешаться в разговор, но передумал.

– Омнибуса? – почти прошептал Питт.

– Что? – И Виктор взглянул на него. – О, да. Такие люди – у них нет ничего внутри… ни чувства, ни души!

– Да, это бессмысленный акт вандализма, – согласился Питт, с трудом сглотнув, и переменил тему: – И еще я хотел спросить вас, мистер Гаррик, вы не видели, как дворецкий Скарборо обращался со слугами в тот день?

– Кто?

– Дворецкий. Скарборо.

Виктор смотрел ничего не видящим взглядом.

– Такой высокий, большой человек с насмешливым, жестким взглядом, высокомерный…

По глазам Виктора он видел, что тот понимает, в чем суть вопроса.

– О да. Это был агрессивный, презренный тип человека, – моргнув, Гаррик пристально посмотрел на Питта. – Непростительно использовать свою власть, чтобы унизить и оскорбить того, кто не в состоянии защитить себя. Я ненавижу это, а люди, которые позволяют себе такое… – Он вздохнул. – У меня нет слов. Я пытаюсь вспомнить, испытывал ли я когда-нибудь еще такую ярость, – и не могу припомнить.

– А он действительно уволил девушку только за то, что она пела? – спросил Питт, стараясь изо всех сил, чтобы голос звучал небрежно.

Виктор опять пристально на него посмотрел. Томас ждал ответа.

– Да, – сказал наконец Виктор. – Она пела какую-то любовную песенку, очень тихо и печально, о том, что кто-то с кем-то навеки расстался. И он уволил ее, даже не пожелав выслушать объяснений и просьб о прощении. – Теперь лицо его еще больше побледнело, так что губы стали синими. – Ей было никак не больше шестнадцати. – Он весь напрягся, сгорбившись, только руки еще ласково касались виолончели.

– Миссис Рэдли тоже это слышала, – сказал Питт, не потому, что таков был его стратегический план, но невольно, из сочувствия и жалости. – Миссис Рэдли предложила девушке место. Она не попадет на улицу.

Виктор снова внимательно посмотрел на него. Взгляд его смягчился, он был по-прежнему очень ярко-голубой, но в глазах уже не осталось и тени ярости.

– Она так сделала?

– Да. Она моя свояченица, и я знаю это наверняка.

– А этот человек мертв, – добавил Виктор. – Так что все в порядке.

– Это все, что вы хотели спросить? – сказал Барт, шагнув вперед. – Лично я ничего об этом не знаю, и, насколько мне известно, моя сестра тоже.

– О, почти, – ответил Питт, глядя при этом на Мину. – Остальные мои вопросы касаются мистера Арледжа. – Теперь он намеренно заговорил резким тоном. – Вы сказали мне, миссис Уинтроп, что ваше знакомство с мистером Арледжем было очень поверхностным и сводилось только к проявлению доброты с его стороны в одном-единственном случае, когда вы были расстроены смертью своего любимца.

Она сделала глотательное движение и неуверенно подтвердила:

– Да.

– Извините, мэм, но я вам не верю.

– Но мы вам все рассказали, суперинтендант, – мрачно вставил Барт. – Верьте или нет, но больше нам нечего сказать. Вы ведь задержали Палача. И нет никакого смысла в вашей настойчивости по поводу дела, которое в лучшем случае имеет самое отдаленное отношение ко всему происшедшему.

Томас сделал вид, что не слышит.

– Думаю, что вы знали его значительно ближе, – сказал он Мине. – И я не верю, что вы тогда были огорчены смертью вашей любимой собачки.

Она побледнела, ей стало не по себе.

– Но мой брат вам уже объяснил, что тогда произошло, суперинтендант. И мне нечего к этому добавить.

– Я знаю, что мне рассказал мистер Митчелл. Но меня удивляет, почему вы сами мне ничего не объяснили. Может быть, потому, что вам не так легко солгать? Или, может быть, вы тогда не могли придумать ложь, похожую на правду?

– Сэр, вы сознательно оскорбляете мою сестру. – Барт двинулся к Питту, словно хотел наброситься на него; голос у Митчелла был низкий и угрожающий. – Я вынужден попросить вас удалиться из этого дома. И вообще ваше присутствие здесь нежелательно.