Стивен Кинг - Детки в клетке (сборник)

— Ты его получила, верно? Получила! У тебя же на лице написано. Да, сударь, да, сударыня!

Марта не думала, что заплачет, но слезы хлынули из ее глаз. Она обняла Дарси и прижалась лицом к ее черным влажным волосам.

— Все отлично, деточка! Давай-давай, рассказывай!

— Просто я так им горжусь, Дарси, как проклятая горжусь!

— И понятно. Потому ты и плачешь, и это хорошо… Но покажи сразу, как перестанешь. — Она улыбнулась во весь рот. — Можешь не выпускать из рук. Если я его обкапаю, ты мне глаза выцарапаешь, не иначе!

И вот с величайшим благоговением, точно священную реликвию (чем он и был для нее), Марта Роузуолл достала из голубой хозяйственной сумки первый роман своего сына. Дома она тщательно завернула его в папиросную бумагу и положила под свою форму из коричневого нейлона. И вот теперь бережно развернула, чтобы Дарси могла посмотреть на ее сокровище.

Дарси изучила суперобложку, на которой трое морских пехотинцев — один с забинтованной головой — взбегали на холм, стреляя из автоматов. «Огонь Славы» кричали оранжево-красные, точно пламя, буквы заглавия. А под картинкой значилось «Роман Питера Роузуолла».

— Ну вот! Хорошо, просто чудесно, но теперь покажи мне главное! — сказала Дарси тоном женщины, которая хочет покончить с просто интересным и прямо перейти к самому существенному.

Марта кивнула и уверенным движением открыла страницу с посвящением. Дарси прочла: «Эта книга посвящается моей матери МАРТЕ РОУЗУОЛЛ. Мам, без тебя я ее не написал бы». Под напечатанным посвящением тонким косым несколько старомодным почерком было написано: «И это не ложь. Люблю тебя, мам! Пит».

— Уж так хорошо, что лучше и придумать нельзя, верно? — спросила Дарси, утирая темные глаза тыльной стороной ладони.

— Не просто хорошо, — сказала Марта, снова заворачивая книгу в папиросную бумагу. — А чистая правда.

Она улыбнулась, и в этой улыбке Дарси Саламор, ее давняя подруга, увидела что-то большее, чем любовь. Она увидела торжество.

Отметившись в табельной в три часа, Марта и Дарси часто заходили в «La Patisserie», кафе-кондитерскую при отеле. В редких случаях они отправлялись в «Le Cinq» [22] Пятерка ( фр. ). , маленький бар сразу за вестибюлем, для чего-нибудь покрепче, и этот день, бесспорно, был днем «Le Cinq». Дарси устроила подругу поудобнее в одном из альковов и оставила ее там с вазой крекеров, а сама коротко переговорила с Реем, который в этот день стоял за стойкой. Марта увидела, как он ухмыльнулся Дарси, кивнул и сложил кружком большой и указательный пальцы правой руки. Дарси вернулась в альков, вся сияя. Марта посмотрела на нее с некоторым подозрением.

— О чем это вы?

— Увидишь.

Пять минут спустя Рей поставил перед ними серебряное ведерко на подносе. В нем покоилась бутылка «Перье-Жуайе» и два охлажденных бокала.

— Ну вот! — ахнула Марта, полуиспуганно, полусмеясь. Она растерянно посмотрела на Дарси.

— Ш-ш-ш! Помолчи! — сказала Дарси.

И к ее чести Марта не сказала ни слова.

Рей откупорил бутылку, положил пробку возле Дарси и на четверть наполнил ее бокал. Дарси высоко подняла бокал и подмигнула Рею.

— На здоровье, дамы! — сказал Рей и послал Марте воздушный поцелуйчик. — И поздравь от меня своего сына, лапочка! — Он вернулся за стойку прежде, чем Марта, все еще ошеломленная, смогла произнести хоть слово.

Дарси наполнила оба бокала до краев и снова подняла свой. Секунду спустя Марта последовала ее примеру. Бокалы тонко зазвенели, соприкоснувшись.

— За начало блестящей карьеры твоего сына, — сказала Дарси. А когда они отпили, Дарси снова чокнулась с Мартой. — И за самого мальчика, — сказала она. Они отпили еще, и прежде чем Марта успела поставить свой бокал на стол, Дарси чокнулась с ней в третий раз. — И за материнскую любовь!

— Аминь, деточка, — сказала Марта. Ее губы улыбались, но не глаза. Первые два раза она только пригубила шампанское, но теперь осушила бокал до дна.

Дарси взяла бутылку шампанского, чтобы ее лучшая подруга могла вместе с ней отпраздновать решающий успех Питера Роузуолла так, как он того заслуживал. Но не только поэтому. Слова Марты «не просто хорошо, а чистая правда» раздразнили ее любопытство. Заинтриговало ее и выражение торжества на лице Марты.

Выждав, чтобы Марта допила свой третий бокал, она сказала:

— Как насчет посвящения, Марта?

— О чем ты?

— Ты сказала, что оно не просто хорошо, а чистая правда.

Марта так долго смотрела на нее и молчала, что Дарси уже решила, что не получит ответа. Затем Марта засмеялась смехом до того горьким, что он пугал. Во всяком случае Дарси стало страшно. Она понятия не имела, что бодрая маленькая Марта Роузуолл прячет в себе столько горечи, пусть ее жизнь и была нелегкой. Однако и в этом смехе слышалась интригующая нота торжества.