Рекс Стаут: Фер-де-ланс (Острие копья)

— Это была вполне достаточная сумма, — недовольно возразил Андерсон.

— Прошу вас, мистер Андерсон, не низводите наш разговор до абсурда. — Вулф откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. — Нам с мистером Гудвином удалось найти убийцу и все доказательства его вины, не бесспорные, но такие, с которыми посчитается суд присяжных. Итак, возвращаемся к нашему случаю. Убийца — это не моя прерогатива, исключительное право суда над ним принадлежит суверенному штату Нью-Йорк. Далее, информация, которой я располагаю, не принадлежит мне, и если я не передам её штату, меня привлекут к судебной ответственности. Но я сам вправе выбирать способы передачи информации. Итак, первый вариант — вы оформляете на моё имя чек на десять тысяч долларов. Мистер Гудвин сегодня же получит в банке эти деньги, а завтра утром укажет вам убийцу и передаст доказательства его вины. Всё будет тихо, скромно, без фанфар и хвастовства. Второй вариант я уже вам живописал: обвиняемый, пресса, сенсационные доказательства, и, разумеется, никакой скромности с нашей стороны. Решайте, сэр. Но, хотите верьте, хотите нет, мне абсолютно всё равно, что вы выберете. Хотя, конечно, я предпочёл бы чек, но и шумные аттракционы я тоже люблю.

Вулф умолк. Андерсон выслушал его вежливо, молча, но что-то уже прикидывая в уме. Вулф нажал кнопку звонка и велел вошедшему Фрицу принести пиво. Когда представлялась возможность оторвать глаза от блокнота, я с интересом следил за прокурором. Заметив, что это его раздражает, я особенно старался.

— Какая у меня уверенность, что ваши доказательства чего-то стоят? — наконец проронил он.

— Разве моего слова вам не достаточно, сэр? Можете ему верить, как и моим заключениям.

— Вы не допускаете сомнений?

— Сомнениям всегда есть место, мистер Андерсон. Их не должно быть лишь у присяжных.

— О десяти тысячах не может быть и речи. Пять тысяч.

— Пф, мистер Андерсон. Неужели вы намерены торговаться? Недостойное это дело. Что ж, пусть будет аттракцион.

Вулф взял стакан и жадно выпил пиво.

— Давайте мне доказательства, покажите убийцу, и, когда он будет в моих руках, вы получите чек, — заявил Андерсон.

Вулф не торопясь вытер губы и тяжело вздохнул.

— Мистер Андерсон, кто-то из нас должен поверить другому. Не заставляйте меня называть причины, почему я отдаю предпочтение именно первому варианту.

Но Андерсон всё же решил торговаться. Он был напорист и груб. У него не было ни достаточных аргументов, ни уважительных причин, но в многословии ему нельзя было отказать. Когда он наконец умолк и перевёл дух, Вулф лишь неодобрительно покачал головой. Но это не остановило Андерсона, и он повторил все свои доводы в третий раз. Вулф был непреклонен и по-прежнему качал головой. Я старательно всё записывал. Должен сказать, что Андерсон держался до последнего. Наконец ему пришлось полезть в карман за чековой книжкой. Держа её на колене, он выписал чек, заполнив также корешок. Делал он это не торопясь, собственной ручкой, как заправский банковский бухгалтер, неторопливо и аккуратно. Затем оторвал чек и положил его на стол перед Вулфом. Кивком шеф указал мне на чек, я взял его и внимательно изучил. Я с облегчением вздохнул, увидев, что он выписан на один из банков Нью-Йорка. Следовательно, мне не придётся мотаться в Уайт-Плейнс, и я вполне смогу получить деньги до трёх часов, то есть до закрытия банков.

Андерсон поднялся с кресла.

— Надеюсь, я не пожалею об этом, Вулф, — сказал он. — А теперь говорите — где и когда.

— Я вам позвоню.

— Когда?

— В течение суток, возможно, раньше. Надеюсь, я могу звонить в любое время, либо в прокуратуру, либо домой?

— Да, — коротко ответил окружной прокурор и покинул кабинет.

Я вышел вслед за ним и смотрел ему в спину, пока он шёл к входной двери. Вернувшись в кабинет, я взял чек и поставил его на столе, прислонив к пресс-папье. От избытка чувств я даже незаметно послал ему воздушный поцелуй.

В это время Вулф занимался тем, что беззвучно насвистывал, сложив губы трубочкой. Я любил наблюдать за ним, когда он в таком настроении. Он позволял себе это лишь в нашем с Фрицем присутствии. В такие минуты, как он мне однажды признался, эмоции в нём берут верх над разумом.

Наконец я спрятал блокнот, сунул чек в карман и поставил свой стул на место.

— Арчи, четыре года — срок немалый, как ты считаешь? — после паузы спросил Вулф.

— Да, сэр, немалый. Десять тысяч долларов тоже немалые деньги. Я съезжу в банк и предъявлю его к выплате. До ланча ещё целый час.