Барри Робертс: Эддлтонское проклятие

При этом воспоминании он опять вздрогнул.

— Отчего же? — спросил Холмс.

— Смерть, — произнес археолог. — Этот прекрасный ларец был испещрен символами смерти. Я никогда ничего подобного не видел, мистер Холмс. Древние народы походили на нас, они верили в возрождение. Если их гробницы и украшены какими-то рисунками, то это всегда олицетворения жизни — солнечные диски, спирали, растения, животные… Но здесь — нечто совершенно иное. Ларец покрывали изображения черепов и костей.

— И что вы предположили? — осведомился Холмс.

— Я очень воодушевился. Решил, что внутри может находиться нечто совершенно необычайное, нечто такое, чему создатели ларца приписывали огромную важность. Мы с сэром Эндрю закрыли находку плитой и ушли. Мы знали, что никакой деревенский житель не отважится забраться на Эддлтонскую пустошь после того, как сгустились сумерки. В гостиницу мы вернулись уже в темноте. Все ребята давно храпели, а я почти не смыкал глаз, ломая голову над тем, что же может содержаться в этом бронзовом хранилище.

На другое утро мы вернулись на место раскопок, осторожно подняли ларец и открыли его. Сняв крышку, мы сразу поняли, отчего он такой тяжелый. Я же заметил, что после нашего ухода к нему кто-то прикасался. Ларец был выкован из очень толстой бронзы и вдобавок выстлан изнутри слоем свинца. Возможно, вам известно, что свинец со временем может обращаться в порошок, сходный с пеплом. С частью свинцового слоя именно это и произошло. Когда мы подняли ларец, то оказалось, что свинец в нескольких местах обсыпался. Все затаив дыхание смотрели на содержимое ларца, и только мне бросилось в глаза, что свинцовая пыль была потревожена прикосновением человеческих пальцев. Да, отпечатки были вполне отчетливые.

Я не мог понять, в чем дело. Судя по всему, мы первыми заглянули в ларец с тех пор, как наши далекие предки поместили его в глубину кургана. Но потом я стал рассматривать то, что хранилось в ларце.

— И что же в нем хранилось? — спросил я.

— Возможно, эти предметы вы тоже видели в Музее Барнарда, — ответил он. — Два бронзовых зеркальца тонкой работы, броши, бисер, ножи, кубки, странный кварцевый шарик на бронзовой ручке. А также обычные фрагменты костей и прах в двух очень красивых керамических урнах. Замечательная находка — по крайней мере, так решили мои коллеги. Но они ошибались.

— Почему вы так считаете? — спросил Холмс.

— Потому что внутри не оказалось ничего такого, чего не находили и при других раскопках. Ничего такого, что объясняло бы зловещие узоры на внешней стороне ларца. Я заключил: из него успели что-то вынуть. — Он глубоко вздохнул. — До утра о существовании ларца знали только я и сэр Эндрю. Но кто-то открыл его и что-то извлек. Кто мог это сделать? Только сэр Эндрю.

Он со щелчком закрыл пенал с картинками.

— Как я уже говорил, потом мы уехали: сэр Эндрю — удрученный болезнью сына и необходимостью оставить его в Эддлтоне, а я — потрясенный тем, что захоронение разграбил человек, который был моим другом и наставником. Дальнейшее вы знаете.

— И последний вопрос, — проговорил Холмс. — В какой из гостиниц Эддлтона останавливался сэр Эндрю?

Несколько мгновений Эдгар непонимающе смотрел на нас.

— В «Козле и сапогах», — бросил он и отвернулся.

На следующее утро мы с Холмсом уже стояли на пороге дома покойного сэра Эндрю. Подобно Эдгару, дворецкий сначала счел нас репортерами и хотел прогнать, но визитная карточка моего друга позволила нам познакомиться с дочерью сэра Эндрю.

Она приняла нас в маленькой столовой, примыкающей к кухне. Леди Синтия оказалась высокой светловолосой девушкой, которой был очень к лицу траур.

— Мистер Холмс, доктор, — проговорила она. — Мой отец с радостью воспользовался бы возможностью с вами познакомиться. Он всегда с огромным удовольствием читал ваши рассказы о делах мистера Холмса, доктор, и очень хвалил вас, мистер Холмс, за великолепное применение логики.

— Очень любезно с вашей стороны об этом вспомнить, — отозвался Холмс. — Жаль, что мы не встретились при более приятных обстоятельствах. Но мы пришли побеседовать именно о вашем отце.

— О моем отце? — переспросила она. — Но вы ведь не считаете, что в его смерти есть что-то подозрительное? Сэр Уильям Гридон полагает, что ее причина — застарелая инфекция, которую он подхватил в своих египетских экспедициях. Что-то подобное унесло и жизнь моего бедного брата.

— Не следует думать, что моя заинтересованность делом непременно подразумевает какое-то преступление, леди Синтия. В печати смерть сэра Эндрю связывали с так называемым эддлтонским проклятием…