Барбара Хэмбли - Племянница антиквара

— Стало быть, вы тоже находите зловещей внезапную капитуляцию виконта Гая, — подытожил я.

Он посмотрел на меня с откровенным удивлением, как будто меньше всего склонялся к подобному пониманию сведений, изложенных юным Колби. Затем рассмеялся отрывисто и безрадостно.

— Да. Я нахожу ее… зловещей.

— Вы считаете, что молодому Колби грозит опасность по возвращении в приорство Дипуотч?

— Да, я думаю, что мой клиент в опасности, — спокойно ответил Холмс. — И если не удастся спасти его, то я хотя бы смогу отомстить.

Сначала Холмс категорически отверг мое предложение сопровождать его на границу Уэльса; вместо этого он послал записку Карнаки с просьбой подготовиться к отъезду восьмичасовым поездом. Но когда посыльный Билли вернулся и сообщил, что Карнаки нет и не будет дома до следующего дня, Холмс уступил мне и направил молодому антиквару второе послание: давайте встретимся завтра в селении Хай-Клам, что в нескольких милях от Уотчгейта.

Меня озадачило, что Холмс выбрал поздний поезд, коль скоро он считал реальной угрозу для жизни Колби в случае, если тот вернется в приорство Дипуотч освободить невесту из рук двух маньяков. Еще сильнее обескуражило меня то, что в полночь, когда мы прибыли в ярмарочный городок Хай-Клам, Холмс заказал номера в «Золотом кресте», как будто умышленно создавал дистанцию между нами и человеком, о котором говорил (когда его вообще удавалось разговорить), словно тот был уже мертв.

Утром же, вместо того чтобы связаться с Колби, Холмс нанял повозку, и мальчик отвез нас к лесистому хребту, отделявшему Хай-Клам от долины, где находился Уотчгейт.

— Странный народ там обретается, — заметил паренек, нахлестывая крепкую лошадь неведомой породы. — Всего-то четыре мили, а будто другая страна. Никто из тамошних ребят не ходит в Клам по девкам, и причуды у них такие, что и наши туда ни ногой. Раз в неделю приезжают на ярмарку. Иногда, бывает, видишь, как мистер Карстерс едет в город — весь скрюченный и высохший, будто дерево после удара молнии, и таращится по сторонам пустыми зенками — орехового цвета, как у всех Делапоров; маменька зовет их паршивыми овцами. А то еще с ним едет сэр Гай и обращается как с собакой — да он и со всеми так.

Мальчик остановил лошадь и указал через долину кнутом:

— Приорство там, сэр.

Наслушавшись о чудовищных пережитках и древних культах, я был отчасти готов увидеть некий почерневший готический особняк, замысловатые шпили которого возносятся выше деревьев. Однако в действительности, как вычитал Карнаки из книги Уильяма Пунта, при взгляде через долину приорство Дипуотч оказывалось лишь внушительного вида усадьбой со стенами из серого камня, поросшими плющом, с несколькими разбитыми стеклами и дощатыми ставнями. Я нахмурился, вспомнив, с какой небрежностью Колби швырнул Холмсу гинеи: покорми пса — и он прекратит гавкать…

Однако сэр Гай изначально отверг предложение Колби провести восстановительные работы и вернуть приорству должный облик.

Под низкой кровлей основного здания мне было видно то, что Карнаки назвал римской башней, — несомненно, то самое «уотч», что дало название как приорству, так и селению. Судя по всему, ее не раз принимались ремонтировать вплоть до начала текущего века — поразительная настойчивость. Я вспомнил слова Карнаки о том, что ниже находится крипта: средоточие упаднического культа, восходившего к доримским временам. Я поймал себя на мысли: не спускается ли туда старый Гай, чтобы спать на древнем алтаре, как якобы поступал пресловутый лорд Руперт Гримсли, и если да, то что ему снится.

После удушающей лондонской жары предгорья, густо поросшие лесом, были восхитительно прохладны. Легкий ветер принес с верховий запах воды и колючие капли дождя. Возможно, именно этот контраст виноват в случившемся позднее тем днем и ужасной ночью — я не знаю. По возвращении в «Золотой крест» меня точно ударом молота свалило, и я лежал в бреду. Иначе ничем, — я молюсь, чтобы ничем — не объяснить отвратительные сны, бывшие хуже горячки, которую я подцепил в Индии; они вновь и вновь увлекали меня в бездны кошмара, они многие годы омрачали не только мой сон, но порой и бодрствование.

Я помню, как Холмс нанял повозку, чтобы ехать на станцию и встречать Карнаки. Помню и то, как сидел у окна нашей уютной гостиной и чистил револьвер, ибо я опасался, что если Холмс и вправду нашел некие доказательства того, что злой виконт похищал беспризорников для отправления какого-то древнего обряда, то могут быть неприятности, как только мы раскроем перед старым аристократом карты. Когда я встал, чтобы отворить дверь, у меня точно не было никаких предвестников недуга — ни озноба, ни головокружения.