Жорж Сименон - До самой сути

Невольно они поглядывали в сторону границы, откуда приближалась гроза. Дождя там еще нет. Так случается очень часто: несколько часов подряд сверкают молнии и лишь потом разражается гроза.

Странно! Чтобы примкнуть к нему, Фолк должен был заранее выйти и ждать. Неужели он действительно высматривал Пи-Эм?

Более странно другое — та легкость, с которой они, люди почти незнакомые, с полуслова понимают друг Друга.

Пи-Эм переполняло множество смутных чувств и мыслей, Фолка — тоже. Не потому ли всколыхнулись они в бывшем автомеханике, что он увидел, как — отчасти по его вине — люди превращаются в бешеных собак?

Когда луна выплыла наконец из облаков и озарила вершины гор, Фолк не удержался и с неожиданной горячностью выпалил:

— До чего же я люблю этот край!

А метров через сто добавил:

— Вы тоже любите, верно? Я как только приехал, сразу смекнул, что здесь за места.

Обернувшись, Пи-Эм заметил огни машины, направлявшейся к югу. Итак, охота началась. Опознать автомобиль не представлялось, конечно, возможности. Оба всадника отъехали далеко влево от шоссе, углубились в предгорье и, скрытые в тени хребта, были невидимы.

Машина приближалась к полям Кейди. Дальше ей ни пройти, потому что шоссе сменится пролеском, где она неминуемо застрянет. Другой автомобиль засверкал фарами неподалеку от домика Фолка, и, присмотревшись, тот объявил:

— Они завернули ко мне. Наверняка удивляются, что никого не застали.

Чтобы выиграть время, они перешли на галоп, благо позволяла местность. Копыта лошадей глухо замолотили по песчаной почве. В полумраке по-прежнему четко вырисовывались белая рубашка и ковбойская шляпа Фолка.

— А вот жена моя здесь не прижилась.

Фолк словно ни с того ни с сего бросил эту фразу, когда они придержали лошадей. Оба думали о том, кого они ищут, и тем не менее ни один не забывал о собственных заботах. Фолк, вероятно, никогда не говорил вслух о таких вещах, а если и говорил, то разве что с первым попавшемся индейцем в субботу вечером, будучи пьян и не спрашивая, понимают его или нет.

— Знаете, она была горожанка, девушка из предместья. К Калифорнии, пожалуй, еще привыкла бы, да мне там уж больно мерзко показалось. Не предполагал я, что она уедет. Наверно, это было сильней ее.

Слова его явились для Пи-Эм в известной мере откровением. Значит, у отшельника Фолка тоже есть комплекс вины, которым он сегодня мучится с самого их отъезда и который выражает на свой лад короткими банальными фразами.

— Она честно предупредила меня. Мне оставалось одно — отпустить ее.

Он обманывал себя. Пи-Эм ненавидел это в людях: ему достаточно часто приходилось делать то же самое.

В глубине души Фолк упрекает себя за то, что дал ей уехать. Смутно догадывается, что обязан был последовать за ней. Только что, увидев, как выступили из бездны мрака озаренные луной горы, он воскликнул: «До чего же я люблю этот край!» Он отпустил жену. Потому, хотя прямой связи тут нет, он и едет сейчас рядом с Пи-Эм. На первый взгляд подобное сопоставление притянуто за волосы, но Пи-Эм понимает, что дело обстоит именно так.

Начал он понимать и многое другое. Почему, например, ему самому вдруг вспомнилась Пегги?

— Знаете, — гнул свое Фолк, — она была не из тех, кого считают хорошенькими.

Первая машина остановилась у края хлопковой плантации. Вокруг заплясали огоньки — не иначе как карманные фонарики.

— Я дал ей денег. Она имела право на половину того, что у меня было.

Когда Пи-Эм расстался с Пегги, ему нечем было с ней делиться. Зато потом, для очистки совести, он несколько раз посылал ей небольшие суммы.

Они с Фолком оба люди порядочные.

— Кончила она плохо. Мне писали, что ее видели в Сент-Луисе, где она ведет такую жизнь, что лучше о ней не говорить.

Фолк замолчал. Этот верзила с суровым лицом выложил все, что было у него на сердце. Разумеется, такое случается с ним нечасто: нужно, чтобы какое-нибудь случайное обстоятельство взбудоражило его совесть.

Неужели у других, нет, у каждого тоже таится в душе и порой вырывается наружу нечто темное?

У Лил Ноленд — да. Об этом ему рассказала Нора.

А у самой Норы? Разве Доналд не вложил перст в язву, когда высокомерно спросил: «Сколько ей было, когда она вышла замуж? А ее мужу? Он ведь был богат?»

А у Пембертона с его вечно самодовольной улыбкой?

А у такой стервы, как м-с Поуп?

Пи-Эм не размышлял в полном смысле слова. Он не сознавал, что размышляет. Он направлял лошадь то вправо, то влево, обшаривал кустарник: они приближались к местам, где мог скрываться Доналд.