Жорж Сименон - Грязь на снегу

Это тянулось долго, не меньше часа. Непрерывно подходили новые соседи — Франк узнавал их по голосу.

Один парень забрался на дерево, но едва он протягивал руку, как кошка перебиралась еще выше, так что под конец стала казаться снизу просто темным комочком.

— Левей, Хельмут… На самом конце сука…

Удивительнее всего, что, когда люди отступились, раненое животное замяукало еще громче. Казалось, оно негодует, что его бросают в одиночестве!

Тогда пошли за лестницами. Возбуждение было так велико, что в охоту втянулись все. Г-н Поре по-прежнему грозился сбегать за ружьем, но на него цыкнули.

Черно-белую кошку не поймали: пора было расходиться по домам. Ей оставили молока, накрошили мяса.

— Сумела забраться, сумеет и слезть.

Весь следующий день кошка просидела на липе почти у самой вершины и до ночи мяукала. Ее снова пытались снять. Посмотреть на нее Франка не пустили — очень уж страшен был глаз: он чуть ли не вываливался. Г-жу Поре и ту мутило.

Чем все кончилось. Франк не узнал. На третий день ему сказали, что кошка убежала. Вправду? Или просто решили не расстраивать ребенка?

Примерно то же самое получилось и сегодня, с той лишь разницей, что дело шло не о кошке — о Мицци.

В конце концов Франк направился в заднюю комнату и плотно закрыл за собой дверь, одинокий и торжественный, как будто вошел в помещение, где лежит покойник.

Стараясь не смотреть на простыни, застелил одеяло и, вероятнее всего, растянулся бы на постели, не заметь он кое-что на ночном столике.

Еще через несколько секунд он держал в руках чулки Мицци, черные шерстяные чулки с аккуратной штопкой на пятках, которой учат воспитанниц в монастырских пансионах.

Сумочку, тоже лежавшую на ночном столике, он взял в руки не ради любопытства. Ему просто-напросто захотелось притронуться к ней. И он мог себе это позволить — он был один. Вот тут ему в голову и пришла важная мысль. Он вспомнил, что Лотта, возвращаясь домой, вечно звонит, а потом извиняется:

— Опять забыла ключ в старой сумочке.

Мицци захватила с собой ключ от своей квартиры. Куда ей было сунуть его, как не в сумочку? Убегая, она не подумала о нем. Да и сейчас еще не сообразила, что вернуться все-таки придется. Она ведь даже не заметила г-на Виммера, когда тот попытался ее остановить.

Словом, ее ключ здесь, в сумочке, вместе с носовым платком, продовольственными карточками, несколькими кредитками, мелочью и карандашом.

— Куда вы, господин Франк?

Еще нет шести. Он отчетливо видит черные стрелки на циферблате будильника в кухне. Минна так и не легла, сидит у плиты. Она снова именует его «господин Франк» и следит за ним боязливым взглядом.

Он даже не замечает, что в руке у него маленькая черная клеенчатая сумочка, и на лестницу он собирается выйти без пальто, с непокрытой головой.

— Оденьтесь хотя бы — вы же на улицу идете.

Больной, ухаживая за тем, кто болен еще тяжелей, забывает о своем недуге. Минна не чувствует больше, как тянет у нее внизу живота. Не знай она, что Франк воспротивится, она пошла бы вместе с ним.

— Вы скоро вернетесь, да? Вам ведь нехорошо.

Дверь напротив закрыта, из-под нее не пробивается розовая полоска света. Франк с решительным видом спускается по лестнице. Можно подумать, он знает, где искать Мицци.

В конце Зеленой улицы, направо, есть улочка, где находится заведение Тимо, а за ним — старый пруд. Этим путем можно выйти к мосту, а это уже почти центр города: фонари, магазины, прохожие.

Свернув влево, попадаешь на задворки домов и пустыри — однажды они с Мицци так ходили. Пруд частично засыпан. Здесь начали строить педагогическое училище, но помешала война: готов лишь каркас огромного здания; крыши нет; видны стальные балки перекрытий, стены не выведены до конца. Два ряда чахлых, низеньких саженцев, обнесенных решетками, обозначают, что когда-нибудь здесь будет бульвар, а пока он весь в рытвинах и обрывается у песчаного карьера.

Окончательно стемнело. На всю эту часть вселенной приходился лишь один случайно уцелевший газовый рожок, хотя на другой стороне пруда шли трамваи и вдоль домов тянулась почти непрерывная цепочка огней.

Франк знал, что разыщет Мицци, но хотел сделать это так, чтобы не напугать ее. Говорить с ней он не собирается. Просто отдаст ключ. Не торчать же ей на улице в одних ботинках, без чулок, без денег; Хольст вернется не раньше полуночи.

На углу улицы он чуть не столкнулся с кем-то, ни на секунду не усомнился, что это г-н Виммер, и опасливо попятился: если тому взбредет в голову ударить его, придется дать сдачи.