Жорж Сименон - Мегрэ и бродяга

— Спокойной ночи!

Он с досадой посмотрел на Жефа.

— Я же просил вас сесть…

Ему было как-то не по себе при виде этой долговязой фигуры, застывшей посреди кабинета.

— А если я не желаю сидеть? Ведь это мое право. Хочу — стою, хочу — сижу, верно?

Мегрэ только вздохнул и стал терпеливо ждать, когда мальчик из кабачка «Дофин» принесет бутерброды и пиво.

Эти ночи, которые в восьми случаях из десяти неизменно оканчивались признанием обвиняемых, постепенно обрели свои традиции, свои правила, подобно театральным пьесам, сыгранным сотни раз.

Когда мальчик из кабачка «Дофин» принес бутерброды и пиво, дежурные инспектора сразу поняли, в чем дело.

Мерзкое настроение и с трудом сдерживаемый гнев не помешали фламандцу наброситься на бутерброды и залпом осушить первую кружку, искоса поглядывая на Мегрэ.

То ли из вызова, то ли в знак протеста, он ел неопрятно, чавкал, широко раскрывая рот, и, словно с палубы в воду, выплевывал на пол хрящики, попадавшиеся в ветчине.

Комиссар, внешне спокойный и благожелательный, делал вид, что не замечает этих выпадов, и не мешал речнику расхаживать взад и вперед по кабинету, как дикому зверю в клетке.

Прав ли был Мегрэ? Проводя дознание, пожалуй, самое трудное — это решить, в какой момент следует выдвинуть главный козырь. Но нет никаких установленных правил, которые могли бы точно определить, когда это сделать. Просто надо обладать интуицией.

Мегрэ не раз случалось приступать к расследованию, не имея никаких серьезных данных. И все-таки за несколько часов он одерживал победу. Бывало и наоборот, когда при наличии явных улик и десятка свидетелей приходилось биться целую ночь.

В каждом отдельном случае самое важное — найти правильный тон. Вот какие мысли одолевали Мегрэ, когда он, заканчивая свой скромный ужин, поглядывал на речника.

— Хотите еще бутерброд?

— Я хочу только одного — поскорее вернуться на баржу к моей жене.

Наконец ему наскучило шагать по комнате, и он остановился. Мегрэ понимал, что тут нельзя торопиться, что лучше всего вести допрос «под сурдинку»: приветливо начать, ни в чем не обвиняя, незаметно подвести к одному якобы незначительному противоречию, потом к другому, наконец, добиться, чтобы обвиняемый совершил пусть даже не слишком грубую ошибку, но все-таки ошибку, и так мало-помалу затянуть узел.

Отослав Лапуэнта с каким-то поручением, Мегрэ остался с глазу на глаз с Жефом.

— Послушайте, ван Гут…

— Я слушаю вас уже не первый час, верно?

— Мы говорим так долго лишь потому, что вы не хотите откровенно отвечать.

— Может быть, вы собираетесь назвать меня лжецом?

— Я вовсе не обвиняю вас во лжи. Просто мне думается, вы чего-то недоговариваете…

— А что бы вы сказали, если бы я полез к вам с вопросами о вашей жене и детях?

— У вас было тяжелое детство… Ваша мать, должно быть, мало занималась вами?

— Слава богу, теперь уже и до матери добрались! Так знайте же, что она умерла, когда мне было всего пять лет. И это была на редкость порядочная женщина, святая, и если она сейчас смотрит на меня с небес…

Мегрэ старался ничем не выказывать нетерпения и с сосредоточенным видом смотрел прямо перед собой.

— Ваш отец женился вторично?

— Отец — это другое дело… Он здорово пил… — С каких лет вы стали работать?

— Я вам уже говорил. С тринадцати лет… — Есть у вас еще братья, кроме Хуберта? Или сестры?

— Есть сестра. Ну и что?

— Ничего. Просто мы знакомимся.

— В таком случае и я должен бы задавать вам вопросы.

— Извольте.

— Вам-то что, вы сидите в своем кабинете и считаете, что вам все дозволено.

С самого начала Мегрэ уже видел, что разговор будет долгий и трудный. Ван Гут не блещет умом, а известно, что трудно иметь дело с людьми недалекими. Они всегда упорствуют, отказываются отвечать, не колеблясь отрицают то, что утверждали часом раньше, и нисколько не смущаются, когда их тычут носом в собственные противоречия.

Если подозреваемый умен, то достаточно нащупать слабое место в его утверждениях, в его системе защиты, чтобы он не замедлил «расколоться».

— Думаю, что я не ошибаюсь, считая вас работягой. Тяжелый, недоверчивый взгляд исподлобья.

— Это верно. Я всегда много работал.

— Некоторые хозяева, наверное, злоупотребляли вашей молодостью, вашей добросовестностью. И вот вы встретили Луи Виллемса, который пил, как и ваш отец… Застыв посреди комнаты, Жеф смотрел на Мегрэ, словно животное, которое почуяло опасность, но еще не знает, с какой стороны ждать нападения.