Жорж Сименон: Открытое окно

Было без пяти двенадцать, когда трое мужчин встретились перед домом 116 на улице Монмартр, недалеко от ее пересечения с улицей Женер.

— Пошли?

— Пропустим рюмочку и пойдем.

Они выпили аперитив у ближайшей стойки, потом, приподняв воротники пальто и засунув руки в карманы, так как было холодно, вошли во двор дома. Они долго искали подъезд С, наконец нашли его и поднялись на третий этаж. На каждой двери этого старого дома-лабиринта красовались эмалированные или медные таблички, извещавшие о том, что здесь находится мастерская искусственных цветов или контора кинокомпании. На третьем этаже в конце длинного темного коридора на табличке было написано: «Французская торговля». Бригадир Люкас толкнул дверь и вошел первым. Прикоснувшись в знак приветствия к полям шляпы, он спросил:

— Можно видеть Оскара Лаже?

В приемной у стола, покрытого зеленым сукном, сидел человек лет пятидесяти и наклеивал марки на конверты. Вначале он отрицательно покачал головой, но затем что-то в поведении посетителей произвело на него впечатление, он взглянул на них внимательнее, видимо, все понял и встал.

— Хозяин никогда не бывает в конторе по утрам, — пояснил он. — Что вам от него нужно?

— У меня имеется постановление на арест, — ответил Люкас, показывая бумагу, торчавшую у него из кармана. — Где можно разыскать его в этот час?

— Вряд ли вам удастся его найти. Он или на Бирже, или где-нибудь в ресторане поблизости. Вернется часам к четырем.

Люкас переглянулся со спутниками.

— Покажи-ка нам его кабинет.

Конторщик послушно пошел вперед, провел их по узкому коридору и открыл дверь: кабинет в самом деле был пуст.

— Ладно! Мы вернемся к четырем.

Если на сей раз Мегрэ ввязался в дело с самого начала, то это была чистая случайность. В три часа дня он сидел в своем кабинете на набережной Орфевр, когда ему сообщили по телефону, что у Итальянской заставы подрались несколько алжирцев, нанеся друг другу ножевые раны. Инциденты, связанные с алжирцами, входили в компетенцию бригадира Люкаса.

— Я не смогу пойти туда, шеф. Мне нужно в четыре часа быть на улице Монмартр, чтобы арестовать Лаже.

— Кого?

— Лаже. Не помните? Из «Французской торговли». Постановление подписано финансовым отделом прокуратуры.

— Отправляйся к Итальянской заставе, а я возьму на себя улицу Монмартр.

Мегрэ работал почти до четырех часов, потом, прихватив с собой двух полицейских инспекторов, вскочил в такси, прошел под аркой во двор и, увидев бесчисленные переплетения грязных лестниц, машинально спросил:

— Другого выхода здесь нет?

— Не думаю.

Впрочем, это не имело значения. Дело будничное — арест сомнительного мелкого дельца.

— На третий этаж, шеф. Направо.

Обычная работенка. Человек лет пятидесяти, Эрнест Дешарно по-прежнему сидел за своим столом, но сейчас он уже не наклеивал марки, а надписывал адреса на конвертах. Тут же сидели и ждали приема человек пять.

— Пришел ли Оскар Лаже? — спросил Мегрэ, не выпуская изо рта трубки.

— Нет еще. Должен быть с минуты на минуту. Вот эти господа тоже явились к нему.

Он бросил взгляд на «этих господ», по-видимому мелких кредиторов, которые томились уже часа два в надежде вырвать у Лаже хоть какие-нибудь гроши. Выбив золу из трубки на грязный пол, Мегрэ набил новую.

— Ну и сквозняк у вас, — проворчал он, поднимая воротник пальто.

Эрнест Дешарно наклонил голову набок, прислушался и сказал вполголоса:

— Кажется, это он идет…

— Как так? Разве он входит не через эту дверь?

— Он всегда пользуется черным ходом. Сейчас я доложу ему.

Он поднялся и не успел договорить, как со стороны кабинета Лаже раздался выстрел. Дешарно бросился было туда, но Мегрэ отстранил его и прошел первым.

Коридор поворачивал под углом. В глубине его виднелось открытое окно, то самое, из которого сильно дуло. Оно выходило в маленький дворик. Мегрэ, вечно зябнувший, притворил его на ходу. Он ожидал, что кабинет Лаже будет заперт изнутри, но дверь оказалась открытой. За столом сидел, откинувшись назад, коренастый толстяк. На правом виске его зияла рана, а на ковре под свисающей рукой валялся револьвер.

— Никому не входить — рявкнул Мегрэ, оборачиваясь.

И с этого момента он смутно почувствовал что-то фальшивое, неправдоподобное во всей ситуации, но не мог понять, в чем тут дело. Засунув руки в карманы, сдвинув шляпу на затылок — словом, приняв привычную позу, он напряженно изучал обстановку, принюхивался; наконец взгляд его остановился на женских туфлях, выглядывавших из-под оконной шторы.