Рекс Стаут - И быть подлецом

– Не нарушали? – Стронг выпрямился. Его галстук сбился, а волосы растрепались. Его рука потянулась к очкам, которые едва висели на кончике носа, но, вместо того чтобы поправить их, он их снял. – Вы думаете, что не нарушали? Увидите. И, кроме того, вы подвергли опасности жизнь мисс Фрейзер. Я старался защитить ее! Мы все старались!

– Все? – удивился Вульф. – Не все. Все, кроме одного.

– Да, все – Стронг вел себя как сумасшедший и ничего не слышал. – Никто, кроме нас, не знал, что яд предназначался ей! Теперь об этом знают все! Кто сможет защитить ее теперь? Я постараюсь, мы все постараемся, но каковы наши шансы?

Мне он показался нелогичным. Единственная опасность для мисс Фрейзер, насколько мы знали, исходила от человека, который проделал операцию с кофе, а ему мы наверняка не сказали ничего такого, чего бы он уже не знал.

Мне пришлось проводить Талли Стронга до дверей и вывести его на улицу.

Если бы он смог успокоиться, чтобы сесть и поговорить, я был бы только рад, но он был действительно огорчен. Когда Вульф велел мне выпроводить его, у меня не нашлось веских возражений. Тут Стронг вспылил. С первого взгляда любому стало бы ясно, что пожелай я применить к нему силу, то справился бы с ним одной левой. Когда я взял его я рукав, он дернулся и повернулся ко мне так, как будто собирался разорвать меня на куски. Второй рукой он придерживал очки. Мне удалось выпроводить его так, что никто из нас не пострадал.

Как и следовало ожидать, Талли Стронг был не единственным, кому пришла в голову мысль, что Вульф совершил предательство, рассказав полицейским об их страшной тайне. Нам сообщили об этом либо по телефону, либо лично. Особо жесткую позицию занял Нэт Трауб. Возможно, благодаря добровольному признанию Билла Медоуза, что он поставил бутылку и стакан перед Орчардом. Это должно было особенно понравиться людям Крамера, и я могу себе представить, как они на разные голоса повторяли это Траубу. Мне не хотелось думать о том, что он получим от Уолтера Б. Андерсона, президента «Хай спота» и Фреда Оуэна из отдела информации, если кто-нибудь рассказал им о всей полноте предательства Вульфа. До сих пор они явно не знали ужасной причины, по которой в одной из бутылок был кофе вместо «напитка вашей мечты»

В понедельник после обеда к нам пожаловал охотник за формулами – профессор Саварезе. Он тоже явился к нам в кабинет сразу после длительного общения с полицейскими и тоже был не в своей тарелке, но совсем по другой причине. Полицейских больше не интересовали его взаимоотношения с Сирилом Орчардом и вообще ничего, что было бы связано с Орчардом, и профессор хотел знать почему. Они ничего ему не объясняли. Они снова и снова изучали всю его жизнь с момента рождения до сегодняшнего дня, но по абсолютно другой причине. Было совершенно ясно, что теперь они выискивают связь между ним и мисс Фрейзер. Почему? Какой фактор у них появился? С появлением неизвестного и неожиданного фактора все вычисления летят к черту, и, если таковой существует, он должен обнаружить его, и быстро. Это пер вый хороший шанс, который он получил, чтобы проверить свои формулы и наиболее драматичной из всех проблем – убийстве. Он оказался вовлеченным в это дело и собирается во всем разобраться, чего бы ему это ни стоило.

Что за новый фактор? Действительно ли важно, имел ли он ранее какое-нибудь отношение, прямое или косвенное, к мисс Фрейзер?

До этого момента Вульф слушал его, не доходя до точки кипения, но наконец стал настолько раздраженным, что снова приказал мне сыграть роль швейцара. Я подчинился не совсем охотно. С одной стороны, Вульф упустил еще один шанс хоть чуть чуть поработать самому, поскольку Саварезе был в более чем разговорчивом настроении, а с другой стороны, я сопротивлялся искушению. Вопрос, который запал мне в голову, заключался в следующем: каким образом этот волшебник цифр переведет несварение желудка мисс Фрейзер в математическую формулу? Если бы мы заставили ответить его на этот вопрос, возможно, это не принесло бы никакой реальной пользы, но по крайней мере заняло какоето время и в такой же степени способствовало расследованию дела, чем то, что делал Вульф. Но, не желая лишних осложнений, я махнул на это рукой.

Я выпроводил его за дверь.

В любом случае был только понедельник. Когда прошло еще четыре дня и наступила пятница, то есть прошла полная неделя с того времени, как мы предоставили Крамеру информацию, я был перспективным кандидатом на помещение в психиатрическую клинику. В этот вечер, вернувшись с Вульфом в кабинет после отменного ужина, который не доставил мне удовольствия, я подумал о предстоящих трех или четырех днях, и это вызвало у меня протест.