Рекс Стаут - Слишком много сыщиков

— Мистер Хайетт разрешил мне прочитать ваш отчет, — начал он. — Я имею в виду ваш отчет госсекретарю по поводу прослушивания телефона. Он уже сказал мне, что ваш сегодняшний рассказ — почти точное повторение изложенного в отчете. Вы не хотите что-либо изменить в своем отчете?

— Нет, сэр.

— Или, может, что-то добавить?

— Смотря с какой целью. Если меня или мистера Гудвина подозревают в убийстве, то я хочу кое-что добавить. Нас подозревают?

— Давайте скажем так. Вас никто не обвиняет. Полиция задержала вас, чтобы выяснить, знаете ли вы что-нибудь об убийстве человека, который, как вы утверждаете, был вашим клиентом и дал вам повод для недовольства. Ведь это так?

— Не спорю. Я только хочу добавить кое-что к уже изложенному в отчете.

— Пожалуйста.

— Сегодня к десяти часам мне было предписано госсекретарем явиться в Олбани по этому адресу. Из своего дома в Нью-Йорке я выехал сегодня в шесть часов утра на машине; за рулем сидел мистер Гудвин. По пути мы остановились всего один раз — перекусить и выпить кофе. Сюда мы приехали чуть раньше десяти. Когда мы вошли в здание, нас направили в комнату номер сорок два на четвертом этаже. Мы пошли сразу туда, ни с кем по пути не заговаривая. Я оставался в этой комнате, пока меня не вызвали к мистеру Хайетту. Мистер Гудвин отлучился один раз — он и мисс Салли Колт принесли всем кофе. За все время, что я был в здании, я не видел и не говорил с… Как мне называть этого человека?

— Которого убили?

— Да.

— Называйте его своим клиентом.

— Мне бы не хотелось так его называть, по крайней мере сейчас. Обычно у меня клиенты другого рода. До того дня, как этот человек, назвавшийся Отисом Россом, позвонил мне и нанял меня — об этом говорится в моем отчете госсекретарю — я его ни разу не видел и никогда с ним не общался. А после тринадцатого апреля тысяча девятьсот пятьдесят пятого года я не общался с ним ни разу и даже не знал о том, где он находится. Лишь сегодня я вновь услышал о нем, когда мистер Гудвин, выйдя из комнаты следом за мистером Хайеттом и тут же вернувшись, сообщил мне, что этот человек лежит мертвый в соседней комнате. Сам я увидел его несколько минут назад, когда в соседней комнате мне показали его труп. Я не знал, что он здесь, в одном с нами здании. Впрочем, бесполезно повторять все те же «не знаю», «не видел» и другие «не». Мне ровным счетом ничего не известно ни о том, как он умер, ни о том, где он находился и куда собирался пойти перед смертью. Добавлю еще, что я также не имею ни малейшего представления о том, что могло бы хоть как-то помочь в расследовании этого убийства.

Вулф чуть помолчал, через минуту закончил:

— Вот и все, мистер Грум, что я могу вам сказать. Не знаю, есть ли смысл задавать мне вопросы, но, если хотите, попытайтесь.

— Что ж, попытаюсь. — Грум посмотрел на меня. Я уж подумал, что настала моя очередь, но он снова перевел взгляд на Вулфа. — Вы сказали, что вошли в здание чуть раньше десяти. Точнее, насколько раньше?

— Точно не знаю. Я не ношу часов. Когда мы вошли, мистер Гудвин отметил, что было без пяти десять. Он заявил при этом, что его часы никогда не врут больше чем на тридцать секунд.

— А сколько было времени, когда вы вошли в сорок вторую комнату?

— Этого я тоже не знаю. Могу лишь прикинуть. Я бы сказал, что весь мой путь мог занять минуты четыре — от входа до лифта, затем подъем на лифте на четвертый этаж и несколько шагов по коридору до двери в сорок вторую комнату. Значит, в комнату мы вошли примерно без одной минуты десять.

— А что, если кто-то один из собравшихся или даже все будут утверждать, что вы вошли в четверть одиннадцатого?

Вулф смерил его взглядом.

— Мистер Грум, ваш вопрос беспредметен, и вы сами это отлично понимаете. Если это угроза, то она больше похожа на булавочный укол. Если же это ваша гипотеза, то она весьма дерзкая. А если у кого-то из них и впрямь хватит наглости заявить такое, то я ему не позавидую. И всем остальным тоже, если они посмеют его поддержать. Если вы желаете получить ответ на ваш вопрос в той форме, как вы его поставили, то, значит, либо часы мистера Гудвина идут неправильно, либо его подвела память, либо, наконец, он попросту лжет.

— Так. — Похоже, Грума было не так-то легко вывести из себя. — Само собой, Гудвин, вы подтверждаете слова Вулфа. Верно?

— Само собой, — в тон ему ответил я.

— Я спрашиваю — да или нет?

— Да.

— Включая и время, когда вы вошли в здание?

— Да. Мы вошли сюда в девять пятьдесят пять.