Жорж Сименон - Ранчо “Кобыла потерялась”

— Ты уверен, что это правда?

— Вы сами так же решили…

— Потому что у меня еще не было в руках бумаг Роналда Фелпса…

— Покажите их. Он давно вернулся к себе на родину, а он был не из тех, кто оставляет за собой компрометирующие документы…

Он ускользал, искал любой предлог, чтобы за него ухватиться…

— Энди Спенсер воспользовался всем, но…

— Вы это сами сказали!

— Ты знаешь, что Энди на пороге разорения?

— Еще не знаю, но счастлив узнать… Ничто не может доставить мне такого удовольствия.

— Ты скажешь?

— Мне нечего сказать.

В лавке раздались шаги. Алоиз бросился было вперед. Кэли Джон обогнал его, отдернул портьеру.

— Хозяин вышел на несколько минут.

Он повернулся спиной и произнес:

— Зайдите попозже… Теперь, Алоиз, ты заговоришь, потому что я решил, что ты заговоришь, потому что с меня довольно, потому что это уже достаточно тянется, потому что мне нужно обязательно знать…

Из розового лицо его стало белым. Черты заострились. Он двинулся на Алоиза Риалеса, и стало ясно, что он готов действительно на все, что его ничего не остановит, что он любой ценой решил покончить с видениями прошлого.

Пегги Клам его бы не узнала и подавилась бы собственным смехом. Ну а Матильде было известно, что, если ее брат впадал в такое состояние, лучше его не трогать.

— Ты ведь скажешь, да?

Он не сделал больше ни шагу. Он отсчитывал время: сделать надо было еще два шага, и они были последними.

— Ты скажешь, Алоиз. Сначала ты скажешь, кто тот негодяй, что заплатил Ромеро, чтобы убить меня. Затем, кто…

Шаг вперед, последний, и жизнь Алоиза на какой-то миг будет висеть на волоске. Отступать ему было некуда. Риалес почувствовал у своих щиколоток диван, на который он упадет, если еще пошевелится.

— Ты скажешь…

Голос изменил Кэли Джону. Усталость навалилась на него. Тем хуже для того, что случится потом. В этот момент на карту была поставлена вся его жизнь. Он хотел, хотел изо всех сил, чтобы у него из глаз сейчас брызнули слезы. Но слезы не могли принести ему облегчения.

Горячее дыхание обожгло лицо Алоиза.

Тогда коротышка рухнул на репсовый красный диван и в последнюю минуту, как раз вовремя, махнул рукой в знак своего поражения.

— Быстро!

Две большие руки легли ему на плечи, жесткие пальцы закаменели, неумолимо поползли к горлу.

Теперь с сухих горящих губ Кэли Джона срывалась почти мольба:

— Быстро…

В конце концов Алоиз смог пробормотать:

— Слушайте…

— Что вы хотите знать?

Они поняли друг друга. Коротышка с седенькой бородкой, сидевший на краешке дивана, поправил галстук и отвороты пиджака, посмотрел скорее с любопытством, чем с ужасом и ненавистью, на стоящего перед ним и немного задыхающегося Кэли Джона.

Тут и Кэли Джон понял, что может ослабить поводок и позволить торговцу сигарами обслужить клиентов у прилавка. Алоиз покорно вернулся: всякое сопротивление его было сломлено той волей, что в пароксизме выплеснулась наружу. Кэли чувствовал себя опустошенным и обессиленным, так много ушло у него на это сил.

Алоиз еще не выпустил свой яд. Он все еще мог ужалить за пятку, но не сразу.

— Могу я выпить стакан воды?

За портьерой был кран, и Джон решил не унижаться и не следить за своим собеседником.

— Вы тоже хотите?

Он сказал «нет», потом — «да», и бывший управляющий, который еще несколько минут назад имел совершенно реальную возможность умереть от его руки, протянул Джону стакан и снова устроился на краешке дивана.

Он ждал вопросов, а Джон, со все еще немного трясущимися коленями, продолжал стоять, не зная что сказать. Тридцать восемь лет его мучил один и тот же вопрос — он то обозначался резче, то терял свою актуальность.

Поначалу, например, сомнение в предательстве Энди Спенсера редко закрадывалось в мысли Кэли Джона.

Сомнения рождались в его голове постепенно, и их становилось больше по мере того, как он старел: детство начинало казаться ему все дороже и как будто ближе — с возрастом сомнений этих становилось все больше, и они приобретали большую отчетливость.

Теперь, когда сомнения эти приобрели характер навязчивой идеи, которая преследовала его последние дни, ему предстояло все выяснить.

Надо было только спросить. И Алоиз заговорит.

Но не Алоиз, а сам Кэли Джон выглядел так, как будто он чего-то боится и не знает, на что решиться. Почему было просто не спросить:

«Кто? «

В Тусоне в брокерской конторе и в баре становилось все больше любопытных и тех, кто потерял всякое терпение. Следы Спенсера нашлись в Сент-Луисе. Он там недавно сошел с трапа самолета на землю и теперь был там, в Сент-Луисе, в аэропорту. Собирался ли он сесть на другой самолет?