Майкл Иннес - Смерть в апартаментах ректора

– Вы, возможно, сочтете в некоторой мере странным, мистер Эплби, что я не поставил коллег в известность об этой перемене в моей жизни. Однако начать бы я хотел (вы позволите?) с некоего прецедента. Вы, конечно же, помните старину Летаби, настоятеля Пламчестерского собора? Он был здесь почетным членом Ученого совета и посещал наши еженедельные собрания в профессорской в течение десяти или двенадцати лет. Но только после его смерти, когда Амплби отправился на его похороны, нам стало известно, что он был женатым человеком. Он никогда об этом словом не обмолвился.

Что касается меня, то я видел явные неудобства, о которых не стану распространяться, что могли возникнуть после объявления о моей женитьбе. Касательно же моей последующей жизни, от которой меня отделяют несколько семестров, то я решил прожить ее уединенно.

– Миссис Кёртис, – мягко прервал его Эплби, – разумеется, с этим согласна.

– Моя жена, как вы выразились, с этим согласна. Она в высшей степени добродетельная дама, мистер Эплби, и я счастлив, что нынче она имела удовольствие познакомиться с вами. Но все эти события, особенно одно из них, не имеют отношения к ужасным и прискорбным обстоятельствам, к изложению которых я должен перейти. Позвольте сразу же упомянуть этот факт: позже вы увидите, каким образом он сделался важным. Из-за моего намерения сохранить мой брак в тайне возникли определенные сложности, которые вы, безусловно, поймете. Однако они сделались не столь значительными благодаря тому, что я оказался владельцем расположенного за стеной удобного и скрытого выхода с территории колледжа.

– Да, – сказал Эплби, – я знаю: погреб для угля.

– Именно так. Несомненно, для этого он изначально и обустраивался. Долгое время, как я уже, по-моему, говорил вашему коллеге, у меня не было ключей для входа в колледж. И этот аварийный выход, – Кёртис улыбнулся своей шутке, – оказался очень кстати. Оставляя на ночь открытой дверь, лучше сказать щель, выходящую в тупичок, я мог при случае проскользнуть к себе. А теперь, – весьма самодовольно продолжил профессор, – я перейду к самой интересной части своего рассказа.

Эплби достал блокнот и карандаш.

– Я попрошу вас подписать ваши показания, – произнес он. – К тому же должен вас предупредить…

Кёртис дружелюбно кивнул:

– Да, мистер Эплби, да. Полагаю, что у меня, как говорится, возникли трения с законом. Однако все было так запутанно, чрезмерно запутанно, что эти два дня я молчал, чтобы подождать дальнейшего развития событий. Думаю, именно так: подождать развития событий.

– События могли бы развиваться куда быстрее, если бы вы сразу же изложили все, что вам известно.

– Безусловно, справедливое замечание, мистер Эплби. Ну-с, я вам все выложу.

Сделав паузу, чтобы насладиться дерзким полужаргонным словечком, профессор Кёртис продолжил, то и дело вставляя пояснительные замечания:

– Сам факт того, что я знаю, если знанием можно назвать разрозненную последовательность образов, о событиях вечера вторника, является случайным стечением обстоятельств. Оно стало результатом того, что я, по-моему, чуть позже десяти решил навестить Титлоу. Это был не только светский визит. Я довольно долго занимался трудным отрывком из рукописи эпохи каролингов, и тут мне внезапно пришло в голову, что Титлоу сможет мне помочь. Он, разумеется, никоим образом не палеограф, однако специалист по рукописям (не так ли?), и я подумал, что он сможет помочь. Я буквально загорелся этой идеей, положил документ в карман и направился прямо к нему. Точнее сказать, не совсем прямо к нему. И это, безусловно, и положило начало всем неприятностям.

Я уже вошел в Садовый сквер, когда мне вдруг пришла мысль проконсультироваться с Амплби. Я не одобрял линию поведения нашего покойного ректора, – довольно резким тоном продолжил профессор. – Вот уже несколько лет, как мне представлялось, он превращал противоречия во вражду, что никоим образом, мистер Эплби, не подобает ученому. Однако Амплби был удивительно образованным человеком. Положительно увлеченный своей научной проблемой, я заметил свет в его кабинете и постучал в створчатое окно. Довольно фамильярно, должен признаться, учитывая наши с ним не очень теплые отношения. Короче говоря, я вошел и проконсультировался с ним. Он встретил меня весьма учтиво и тотчас же заинтересовался моей работой. Справедливости ради нужно сказать, что наш покойный ректор всегда проявлял живейший интерес к научной работе и всецело ей содействовал. Полагаю, мы обсуждали документ около десяти минут.